Он просто спятил
Шрифт:
Ушла подальше, чтоб не маячил перед глазами, поскольку от его близости низ живота наливался тяжестью – совершенно неожиданной, почти нежеланной. И все же, бросаться на шею этому наглецу, пусть даже очень хотелось – казалось девушке делом совершенно глупым.
Стас ухмыльнулся ее дерзости и проводил взглядом соблазнительно покачивающиеся бедра. Такая походка называлась: «облизнись, милый». И он облизнулся – от мыслей в паху сладко заныло. Хмыкнул - как бы девчонка не упрямилась, быть ей любовницей, пока не надоест.
По сути, Стас
Полина на кухне заправляла кофе-машину. Стас неслышно приблизился, легко схватил за волосы, дернул, а потом растянул девушку на кухонном столе.
Полина, совершенно не ожидая такой грубости, зашипела, взбрыкнула, но вырваться не смогла. Силы были крайне не равны.
– Все равно, возьму, что хочу детка. Ты слишком сладкая, чтобы держать себя в руках и рамках, - прошептав все это на ухо, перешел сразу к делу.
Задрал платье до пояса, продолжая крепко прижимать хрупкое тело к столу. Сдвинул в сторону трусики, провел рукой по клитору и дальше.
– К чему весь этот спектакль, ведь ты хочешь меня, - выдохнул ей на ухо и расстегнул молнию на брюках. От влаги, что осталась на его пальцах, член налился до боли.
Когда соединились, Полина пыталась сдерживать стоны, но только искусала губы. Стол громко бился о стену, ноги затекли, но мышечная пульсация и жар в крови не давали размыслить о таких мелочах. Стас что-то шипел за спиной, двигался порывисто, до шлепков вбиваясь вовнутрь.
Когда неожиданный, ошеломительный оргазм настиг Полину, она громко ахнула, а Стас до боли, до синяков сжал ей бедра и выдохнул:
– До чего же сладко ты кончаешь…
Она встала под душ, не спеша покупалась, надеясь, что Стас уйдет до того, как она покинет ванную комнату. Но, ожидания не оправдались - он ждал ее в спальне, курил и выглядел расслабленным.
Полина отбросила в сторону влажное полотенце и совершенно не стесняясь, принялась одеваться.
– Черт, я снова хочу тебя, - засмеялся Стас и позвал: - Иди ко мне. Ну, скорее.
Через несколько часов им до ужаса захотелось есть. Заглянув в оставленный гостем пакет, Полина достала ужин, привезенный явно из ресторана, шампанское и клубнику. Подогрела, разложила по тарелкам мясо. Стас пришел на запах.
После трапезы, за вином, Стас поинтересовался:
– Так что, девочка, пойдешь в содержанки?
– Каков цинизм, - протянула Полина и провела пальцем по горлышку высокого бокала.
Шампанское было сладким, приятно прохладным, и оставляло на языке фруктовое послевкусие.
– Я так и не услышал весомых аргументов, - усмехнулся Стас, подмечая, что следит за ней затаив дыхание.
Каждый ее жест, каждое движение, наклон головы или взмах ресниц будил в нем что-то первобытное – желание запереть и не отпускать. Желание обладать.
Естественно, он замечал за собой собственнические замашки, но они обычно не распространялись
– Не буду я твоей шлюшкой, Стас. Мне хочется нормальных отношений – серьезных, теплых, тех, что обычно перерастают в замужество. Ты для этого совершенно не подходишь.
– А кто подходит? – неожиданно зло спросил мужчина.
Руки его в который раз сжались в кулаки.
– Симпатичный парень-ровесник, с которым будет легко и приятно, - ответила Полина, прикусив нижнюю губу.
Раздражение бурным потоком хлынуло в кровь. От мысли, что этого чистого, нежного тела будет касаться какая-то падаль, у Стаса потемнело в глазах. Захотелось сказать что-то гадкое. Оскорбить. Унизить.
– Поздно. Ты уже моя шлюха. И войду в тебя, как только захочу. При этом, будешь ли ты орать от кайфа или боли – совершенно неважно.
– А я могу нанять дядю с интересной профессией. Он сделает тебе аккуратную дырочку вот здесь, - Полина постучала себя пальцем по лбу. – Только попробуй сделать мне больно, циничная мразь.
В кровь хлынул адреналин от осознания, что он вполне может сдержать обещание. Стас - большой и сильный, а она - совершенно одна, и заступиться за нее некому.
Полина ждала реакции на свои слова, и та не замедлила явиться. Стас неуловимо быстро поднялся и легко ударил ее по губам тыльной стороной ладони. Ударил не сильно, но разбил губы в кровь. Ожидаемо и предсказуемо, как по нотам. Ведь такие, как он – не любят сдерживать себя. Если раздражаются, говорят гадости, или распускают руки.
– Следи за словами, сука, - глядя ей в глаза, зло бросил Стас.
Полина вытерла рот салфеткой и засмеялась.
– Вот и настало время узнать друг друга поближе. Здравствуй, жестокий сукин сын, меня зовут Полина, и когда придет время, я буду фальшиво горевать на твоей могилке. Жаль, не увидишь, как картинно я умею утирать несуществующие слезы кружевным платочком.
Стас не верил тому, что слышал. После некрасивой сцены, что он допустил, эта мелочь все равно продолжала открыто его провоцировать. Злость мгновенно схлынула, и он пожалел, что не сдержался.
Разбитые губы не портили красоту, скорее добавляли остроты, расставляли акценты, и пусть Стас не хотел делать девочке больно, невольно залюбовался.
Иногда у него случались приступы ярости – отголоски прошлого, эхо давно минувших дней, и в это время под раздачу попадали все.
Стас не хотел, чтобы Полина видела его таким раньше времени, чтобы подмечала недостатки. Как бы ни парадоксально звучало, он хотел ей понравиться. И то, что она упорно не желала видеть в нем своего «принца», выводило из себя куда крепче, чем любые дерзкие слова.