Он, Ясон

Пролог (172... год, ХVIII век, Франция)

Приподнявшись на локте, Мариус удовлетворенно рассматривал свою обворожительную любовницу. Девушка была роскошна, хороша сочной и живой прелестью... Он с наслаждением провел пальцами по ее рыжим кудрям, которые рассыпались по точеной спине шелковым водопадом, составляя эффектный контраст с молочно-белой матовой кожей... мало кому удавалось полюбоваться непокорным буйством этой тициановской гривы: обычно высоко взбитые волосы красотки были сколоты на затылке, припудрены и украшены лентами, цветами или нитками жемчуга... иногда прядь-другая с продуманной небрежностью падала на

шею или грудь, но не более того... что поделаешь - мода! Однако здесь и сейчас, в томном мирке кремово-золотого будуара в стиле рококо, его Франсуаза была настоящей. Была собой...

Девушка сладко дремала, уткнувшись лицом в подушку. Розоватое покрывало сползло с сахарных плеч, обнажив ладно скроенное, приятно округлое в нужных местах, тело. При мысли, что все это, по сути, в определенном смысле принадлежит ему, Мариус ощутил заметное волнение, дыхание его стало более тяжелым, сердцебиение - учащенным...

Франсуаза почувствовала его настойчивый взгляд, повернула голову и сонно улыбнулась.

– Ты что?
– хрипло спросила она, еще не вполне проснувшись и по-кошачьи щуря светло-зеленые глаза.

– Да вот любуюсь...
– подмигнул он в ответ.
– Нельзя?

Франсуаза гибко потянулась, нисколько не смущаясь собственной наготы.

– Всегда можно... и даже нужно...

– Так-то лучше!

– Мой Ясон...
– прошептала она и подалась к нему, обвила руки вокруг его шеи и беззастенчиво поцеловала в губы.

Жадно лаская шикарное тело Франсуазы, Мариус с раскаянием подумал о той неприятной новости, которую должен был сообщить еще вчера... однако раскаяние было мимолетным, и очень скоро страсть усыпила разум.

Новость действительно не относилась к числу хороших - он собирался жениться... не на ней. Конечно, Франсуаза не ожидала от него предложения руки и сердца, но захочет ли она терпеть подобное вероломство? Даже для особы со столь свободолюбивым нравом это могло оказаться чересчур...

ЧАСТЬ I. Аннет

Он смотрел, как она приближается, и понимал, что ненавидит ее. Бедняжка ни в чем не виновата, конечно... разве что в собственном знатном происхождении! Будучи умопомрачительно богатой наследницей графа де Монси, его любимой дочкой, юная прелестница принесена в жертву ему, Мариусу, бастарду... сыну другого графа... правда, внебрачному.

Он еще так молод, не рановато ли жениться?! Ему всего 17, невесте - 16! Смешно! И потом, эта Аннет или как бишь ее, совершенно не в его вкусе! Слишком скучна, холодна...

"Хотя нельзя назвать ее дурнушкой", - признал он неохотно, приглядываясь к навязанной избраннице. Возможно, Аннет красил подвенечный наряд - парадное бледно-голубое платье (1), дополненное старинным драгоценным колье и оттененное блеском бриллиантовой диадемы. Мариуса всегда забавляло суеверие невест (по крайней мере, британских), убежденных, что свадебный ансамбль обязан включать 4 элемента: что-нибудь старое, заимствованное, новое и голубое (2). Роль старого и заимствованного отводилась, как правило, фамильным драгоценностям, а новым и голубым становилось платье.

– -----------

сноски:

(1)

белое подвенечное платье появилось только в 19 веке благодаря королеве Виктории. До этого девушка могла надеть нарядное платье любого цвета - причем не всегда новое.

(2) голубые подвенечные наряды были популярны еще и потому, что этот цвет олицетворял собою чистоту и верность.

– -----------

Вот и леди Аннет последовала принятым традициям и облачилась в пастельно-голубоватое, очень изысканное по своему фасону платье... этот оттенок ей, впрочем, шел, подчеркивал утонченность и врожденный аристократизм, которыми дышала каждая черта ее вытянутого лица. У девушки был высокий покатый лоб, гладкие пепельные волосы, бледная кожа, стройная миниатюрная фигурка и главное украшение - огромные серебристо-серые глаза, пронизанные скрытой печалью. Тоже сожалеет о необходимости соединить судьбу с незнакомцем? Да еще и таким непутевым?

"И поделом тебе!" - мстительно подумал тот, кого в будущем прозовут Ясоном, грозно щурясь и не испытывая ни малейшей жалости к без пяти минут супруге.

Она словно услышала его мысли, вскинула испуганный взгляд - и лишь сильнее разозлила будущего мужа. Мариус не любил покорных и послушных, презирал скромниц, его раздражали такие вот "тихие овечки", готовые безропотно принять любой поворот судьбы и смиренно ожидающие своей участи. Конечно, женщинам выбирать не приходится - по крайне мере, "достойным"! Им суждено покоряться и смиряться... законы эпохи, воспитание! Ни слова наперекор родителям, ни звука протеста... скучно! Потому-то Мариус выбирал для любовных приключений дамочек попроще: актрис, хорошеньких служанок, белошвеек... а то и вовсе представительниц самой древней профессии. Кстати, именно они, мастерицы любовных утех, сделали его в свое время настоящим мужчиной и помогли набраться опыта...

И вот, пожалуйста, - женись, как последний болван, на скучнейшей барышне! Да еще и такой посредственности в смысле внешнего антуража! Чересчур тоща и уныла, не за что "подержаться"... Мариус не был поклонником пышнотелых, однако и чрезмерную субтильность красоток не ценил.

"И вот я тоже покоряюсь" - хмуро отметил Мариус, подавляя вздох. А что делать - даже самые сильные и влиятельные мужчины вынуждены порою подчиняться чужой воле... Ведь правда?

Мариусу вспомнился разговор с отцом, графом Адрианом де Либ'oн.

– Сын, я думаю, пришла пора тебе остепениться, - заговорил он сурово и веско. Седовласый, статный, он до сих пор нравился женщинам всех мастей и рангов - и охотно пользовался собственной популярностью. Это, в общем-то, и приводило к появлению на свет таких вот "Мариусов" - у любвеобильного графа, по слухам, были десятки внебрачных детей, хотя официально он признал лишь некоторых - тех, что были рождены аристократками с голубой кровью... "простым" матерям приходилось радоваться, если Адриан снисходил до материальной помощи плодам своей неосмотрительной любви...

Мать Мариуса была очень знатной, и с отцом ее связывали, по воспоминаниям родственников, страстные чувства, хотя и не освященные Церковью. Девушка умерла во время родов... и хорошенького черноглазого мальчугана взял на воспитание горюющий отец. Он на самом деле долго горевал и, возможно, не переставал вспоминать покойную возлюбленную по сей день... по крайней мере, к Мариусу относился с искренней теплотой. "Ты очень на нее похож..." - признался он как-то с оттенком несвойственной ему грусти в голосе и тотчас переменил разговор. Сентиментальности граф де Либ'oн не признавал...