Она была актрисою
Шрифт:
— Вы слишком низкого мнения о мужчинах, чтобы приписать данный ход Денису? — язвительно осведомился Талызин.
— Игорь Витальевич, неужели она даже вам настолько задурила голову? Я была уверена, вы не в восторге от блондинок.
— При чем тут цвет ее волос и мои вкусы?
— А при том! Подумайте сами. Кирилла убили потому, что он что-то знал о первом убийстве, вы согласны?
— Да.
— Итак, он подозревает кого-то в убийстве. Нет, не то, подозрением тут не обойдешься! Предположим, заглянув в день премьеры в подсобку в поисках Наташи, он увидел, как некто химичит с блоком. И тем не менее, обратите внимание, он не считает этого человека убийцей, не выдает его милиции, рискует ради него и не верит собственным глазам. Его разум отказывается сопоставлять факты, а душа не воспринимает очевидное. Потом, чтобы обезопасить себя, раз на него самого упали подозрения, Кирилл решает все же рассказать о странном эпизоде, о чем и предупреждает Вику. И все равно не рассказывает, жалеет неизвестного, даже соглашается на встречу поздним вечером в темном коридоре, чтобы дать человеку возможность оправдаться. И, по-вашему, это все относится к Денису? Да ни за что! Поставьте себя на место Кирилла, Игорь Витальевич. Подозревай вы меня, так обязательно бы выдали, и Галину Николаевну бы тоже выдали, и даже Наташу. А вот Дашеньку — нет. Она не может быть убийцей, ее смешно опасаться, ее надо оберегать от грубых обвинений. «Ах, — шепчет Кириллу Дашенька, — подожди хотя бы до завтра, сегодня вечером я все тебе объясню! Ты ведь такой благородный, ты меня пожалеешь! Знаешь, ты — единственный настоящий мужчина у нас в студии!» И в своей невинности она не замечает, что придвинулась к собеседнику так близко, почти касаясь губами его уха. Бабник Кирилл не в силах устоять и соглашается на ночное рандеву, ожидая получить там вознаграждение за проявленное благородство. Тем более, он все равно не верит, что Дашенька способна на убийство, он хотел выдать ее лишь для того, чтобы отвлечь внимание от себя! И вот, зайдя в темный коридор, он слышит милый трогательный голосок: «Я здесь! Иди сюда!» Он идет — а на пути открытый люк. Он падает и разбивается, а Даша подсовывает ему записку и оставляет рядом с телом фонарик. Вот уж, она сумела извлечь выгоду даже из неприятности! Казалось бы, девочка попала в переплет, ее видели при подготовке преступления, пришлось убить свидетеля — зато какой выигрыш! Если бы не смерть Кирилла, все наше внимание было бы направлено на удивительное завещание и мы могли бы кое-что заподозрить, однако по сравнению со смертью Кирилла завещание отступает на второй план. Как быстро придумано и как ловко сработано!
— Но у них с Денисом алиби, — вставила Вика.
— Неужели Денис не обеспечил бы бедной девочке алиби? «Давай скажем вот так и так, Денис, это будет лучше для нас обоих. Мы оба никого не убивали, так что ничего плохого в нашем невинном обмане нет». Денису и самому было спокойнее иметь алиби, на всякий случай, вот он и согласился.
— Так вы не верите даже в сговор между ними? — ехидно уточнил Талызин. — Хотите все преступления навесить на нее, а он якобы — покорная игрушка?
— Игорь Витальевич! — горячо воскликнула Марина. — Если б Денис приложил руку к убийству Преображенского, как по-вашему, он стал бы при всех настойчиво демонстрировать заинтересованность в его деньгах? Он что, совсем дурак? А он, во-первых, не дурак, а во-вторых, никудышный артист. Я не слишком-то люблю Дениса и не слишком уважаю его, но в его поведении не чувствую ни малейшей фальши. В поведении Даши чувствую, а в его — нет. И, если он играет, значит, он талантлив, как… как… как сам Преображенский, наверное. Только я в это не верю. Подобный талант не скроешь.
— Денис — как Преображенский? — засмеялась Вика. — Да ты что? Уж я-то знаю! Вот Дашенька, у нее действительно талант, а у Дениса одна фактура. Но, — она помрачнела, — я все равно во все это не верю. Может быть, убила Галина Николаевна? Она не знала, что муж уже успел написать новое завещание, но боялась этого, вот и убила. А Кирилл ее не выдал, потому что за ней ухаживал. Разве не сходится? Я скорее поверю, что это она подкинула в подсобку мой блокнот, чем в то, что меня хотел подставить кто-то из своих. Ну, как они могли, Маринка, подумай! Они не такие.
— А скажите, Вика, — вдруг вскинулся следователь, — этот блокнот не наводит вас ни на какие мысли? Вы не вспоминаете, что при ком-то из них его вынимали, кто-то им интересовался?
— Ну, — призналась Вика, — вообще-то, Дашенька интересовалась, мы вместе по нему смотрели, какие именно знаменитости должны прийти, но это же еще не значит…
— Кстати, он у вас с собой?
Вика с удивлением протянула Талызину блокнот.
— Вика, а как фамилия той нахальной девицы, которая на банкете бегала с диктофоном? Такая, вся в коже и заклепках?
— Так это Юлия Чернова, Игорь Витальевич. Она и написала ту самую статью, ну, вы помните!
— Прекрасно! А вот и ее телефончик.
— Вы все-таки гений, Игорь Витальевич, — неожиданно констатировала Марина. — Господи, хоть бы она еще не стерла эту запись! А ведь до меня тоже должно было дойти, но не дошло.
— Возможно, ничего нас интересующего в этой записи нет, — вздохнул следователь, — так что в гении вы меня произвели рановато. Вика, у меня к вам просьба, весьма серьезная.
Вика замерла, а он продолжил:
— Я понимаю, вам хочется срочно поехать к Дашеньке и предупредить, что я вынашиваю против нее коварные планы. Полагаю, поехать с тем же самым к Денису вам тоже хочется. Я прошу вас не делать этого и сохранить пока все наши рассуждения в тайне. Сделайте это ради меня, пожалуйста! Поверьте, я не буду знать ни минуты покоя, пока не раскрою это дело. Я допустил ошибку, из-за которой погиб человек, конечно, ее уже не исправишь, но если я найду убийцу, мне станет легче. Не мешайте мне в этом, как бы вы ни жалели кого-то из них! Вы обещаете мне это? Поверьте, невиновные не пострадают!
— О господи, Игорь Витальевич! — искренне воскликнула Вика. — Как хорошо, что вы мне прямо все сказали! Раз я теперь знаю, как для вас это важно, я, конечно же, никому ничего не скажу. Если мне надо выбирать, кому помочь, им или вам, так неужели я выберу не вас? Как вы могли такое подумать, Игорь Витальевич?
Она ожидала, что собеседник обрадуется, но он почему-то смутился и заторопился. Зато на следующий вечер Талызин явился к Вике домой, и его непроницаемое обычно лицо светилось удовлетворением.
— Алиби у нашей влюбленной парочки действительно липовое. Денис и впрямь никудышный актер и быстро сломался, тем более, он не считает этот момент особо важным. Они с Дашенькой Корниловой расстались у дома Наташи, Дашенька осталась, а Денис поехал домой. Марина права, Даша слишком старалась сыграть свою роль. Алиби не было практически ни у кого, поэтому его отсутствие казалось естественным, а вот создание фальшивого алиби — уже некий повод для подозрений. А теперь я хочу дать вам кое-что послушать, Вика.
Он включил диктофон, и раздался голос Преображенского — тот прекрасный, бархатный, богатый модуляциями и обертонами голос, какой узнаешь из тысячи, — правда, слегка измененный под воздействием алкоголя.
«О, Юлечка, сегодня у меня знаменательный день. Премьера, говорите? Можно сказать и так. В некотором роде это премьера. То, чего я добивался несколько месяцев, теперь у меня в руках. Ха-ха! Почему бы не назвать это премьерой, звучит даже пикантно. Вот скажите, Юлечка, откровенно, я ведь уже не молодой мужчина, правда? Не очень уже молодой. А красивым так вовсе никогда не был. А кругом — вот они! — молодые, красивые, настырные. Им все само валится в руки. Только между мной и ими есть одна маленькая разница. Я умен, Юлечка, а они глупы. Я гениален, а они бездарны. Фактура есть, а талант по нулям. И именно поэтому если кто кого украсит рогами, так я его, а не наоборот. К утру у этого роскошного юного красавца будут роскошные ветвистые рога. Гений — он же во всем гений, Юлечка, понимаете?»
Талызин прокрутил пленку дальше, снова нажал на кнопку.
«Ой, что вы, — пропищал кроткий, непривычно напряженный Дашенькин голосок. — Я не понимаю, про что вы такое говорите. Я очень уважаю Евгения Борисовича, я восхищаюсь его талантом, и… Нет, я не умею говорить на такие темы. Простите, я… у меня болит голова… видите, я весь вечер из-за этого сижу на своем месте, даже не вышла ни на минутку… ой, простите!»
Звучание стало приглушенным.
«Кирилл, куда ты? Не уходи, пожалуйста. А где Таша? Таша, посиди со мной, у меня так болит голова. Ты мне обещаешь, ладно? Не уходи от меня пока, помоги мне».