Она назначает жертву
Шрифт:
Он был столь силен, что грозил спалить тонкую бумагу.
— Можешь не дожидаться утра, чтобы получить от своего знакомого информацию о сделках. — Это относилось уже к Гасилову. — Она вся здесь. — Лисин швырнул тонкий бумажный рулон на стол.
Сидельников решился поднять его.
За три последних месяца в Старооскольске было осуществлено одиннадцать сделок с недвижимостью. Но только одна фамилия, указанная в сообщении Смагина, бросалась в глаза. Этот человек расставался со своим имуществом легко и быстро.
Первую квартиру, принадлежащую ему, Варравин Р.А.
Общая сумма сделок, как констатировало федеральное агентство по финансовому мониторингу, составила сто одиннадцать тысяч семьсот долларов.
— Где это он столько жилья набрал? — изумился Юштин. — Я три года ждал, пока мне квартирку-малосемейку от МУРа выделят.
— Да он и постарше тебя будет, — задумчиво пробормотал Лисин, посасывая сигаретный фильтр. — Одна от родителей осталась, вторая от сестры, третья его… Варравин продал все, что имел. Больше у него в Старооскольске ничего нет. Что ему тут делать? Нечего.
Сигарета упала в пепельницу, Лисин встал, всем своим видом призывая сделать это и остальных.
— Семга была великолепна. Я хочу, чтобы к окончанию этого дня вы нашли Варравина. — Следователь бросил на поднос официанта, появившегося как фантом, несколько крупных купюр, посмотрел на Сидельникова и добавил: — Было бы просто замечательно, если бы вы управились с этим за ближайший час.
Через час на стол Лисина в старооскольской прокуратуре ляжет «форма один» из паспортного стола. Фотография чернявого двадцатипятилетнего парня, значащаяся в картотеке под фамилией Варравин, будет увеличена и разослана на вокзалы. С тем же фото участковые уполномоченные ГУВД направятся в гостиницы.
Глава 13
На следующий день, когда остыл пыл преследования у тех, кто в массовом порядке был выставлен на дороги и объекты, в кабинет, где находился штаб Лисина, вошел Мартынов. Вид прокурора выражал доброе расположение, словно его не чурались все эти дни, а ходили с ним под руку.
— Добрый день, Иван Дмитриевич, — сказал он, присел на стул и окинул Гасилова недобрым взглядом. — Я хотел справиться о результатах работы. — Он хохотнул, усаживаясь поудобнее, словно втираясь в стул. — Впрочем, что это я говорю — спросить? Словно отчета требую. Хотел поинтересоваться, коль скоро Следственный комитет не взывает о помощи.
— А вы в силах ее оказать? — Лисин вскинул бровь. — Так назовите мне имя убийцы.
— Не могу, — вздохнул Мартынов. — Но у меня в кабинете сидит человек, который хочет оказать посильную поддержку следствию.
— Мне нужна не поддержка, а помощь. — Лисин стал разбирать бумаги, лежащие на столе. — Если она имеет отношение к делу, я готов ее принять.
— Приехал председатель старооскольского суда, — сообщил прокурор, посчитав вступительную часть законченной.
— Что-то рановато, — буркнул Лисин. — Подсудимый еще не установлен.
Отмахиваться от встречи важняк не
Мартынов согласился, вышел за дверь и стал чертыхаться. Ляписов Леонид Павлович в Старооскольске никогда по кабинетам не ходил. Мартынов расстроился. Это в Верховном суде Ляписов низовое звено огромной системы. Здесь же он если не бог, то царь — обязательно. Неизвестно, с каким настроем уважаемый Леонид Павлович встретит эту затею Лисина.
Но обошлось.
Председатель суда выслушал прокурора, поднялся и улыбнулся. Сие означало, что он принимал эту игру в начальников и подчиненных. Потом Ляписов направился вслед за Мартыновым вниз.
Сын с друзьями, находясь в своем обычном состоянии страшного алкогольного опьянения, забили до смерти какую-то бабу. Трое мужчин чего-то не поделили с женщиной, возвращающейся с работы приозерной тропинкой. Она скончалась, но успела поведать о случившемся следствию и своему брату, причем сделала это в подробностях, не забыла упомянуть даже о том, что тот человек, который бил ее ногами по лицу, а именно Андрей Леонидович Ляписов, наверняка принес домой на кроссовках кровь.
Глава семьи сумел не допустить скандала. Цена этого остается загадкой, но вот только у прокурора города Мартынова откуда-то вдруг появился новенький «Мерседес», а у начальника ГУВД — особнячок, похожий на замок и расположенный на живописном березу озера. Окажись на месте Андрея Леонидовича кто-то другой, он неминуемо попал бы под серьезную раздачу. Уж больно резко всколыхнуло город трагическое событие. Нечего даже сомневаться в том, что если бы этот кто-то предстал перед Леонидом Павловичем, облаченным в мантию, то он вряд ли появился бы в Старооскольске ранее чем через двенадцать лет.
Но сложность с вынесением приговора, как, впрочем, и с полицейским дознанием, а заодно и с прокурорским надзором, заключалась в том, что преступником, настоящим варваром оказался собственный сын судьи. Ублюдок, конечно, но все-таки наследник. Кровь от крови. Плоть от плоти. Еще бы мозгов свежих полкило вставить — чудо было бы, а не человек.
Следствие и прокурорское реагирование были проведены в четком соответствии с буквой закона. Свидетелем тому стал старший оперуполномоченный МУРа капитан полиции Сидельников, изучивший дело умершей гражданки Чеховской от корки до корки.
Сразу по приезде в город высокого гостя из Москвы все, кто принимал непосредственное участие в введении уголовного дела Чеховской в ранг висяка, начали присматриваться и прислушиваться. Через неделю стало ясно, что тут не обойтись не только сауной, но и «Мерседесом». Упрямый важняк чурался добрых традиций, не позволяющих презирать своих, что бы те ни совершили. Он уединился, жил в Старооскольске так, словно вокруг не было ни Мартынова, ни Тульского, ни начальника ГУВД, ни председателя суда. Для него не существовало никого, кто правил этим городом и решал, каким быть Старооскольску.