Она назначает жертву
Шрифт:
Гасилов подошел к столу, кивнул в сторону задержанных и осведомился:
— Зачем тогда эта встреча?
— Мне нужна была их реакция при встрече. Результат меня устроил.
— И что теперь?
— Я потолкую с ними и отпущу. Первый отправится в психиатрическую больницу, второй — в Канаду.
— Но как же?.. — опять затянул Сидельников, но Юштин толкнул его в плечо, поморщился и заявил:
— Хватит. Сказано, в гостиницу. Твое дело — стреляй да беги. К черту! — Он решительно направился к двери, на пороге обернулся и осведомился:
— К какому часу чайник вскипятить,
— Я же сказал, через час. — Лисин вздохнул.
— О’кей.
Следом за Юштиным кабинет оставили Сидельников и Гасилов.
Варравин крутил головой, пытаясь понять, что происходит. Ситуация выглядела ирреальной не только для оперов.
— Вар, — тихо проговорил Зинчук через минуту после того, как дверь закрылась. — От тебя требуется только одно — молчать.
— В каком смысле?
— В том, что ты на учете у психов, и тебе все равно никто не верит. Просто закрой рот и молчи.
— Что происходит? — с той же интонацией, что и у Юштина, спросил Варравин.
— Я объясню, что происходит, — вмешался в разговор Лисин. — Варравин, вы наняли Зинчука, поручили ему осуществить возмездие. С паспортом на имя бывшего мужа Лилии Чеховской он вошел в здание прокуратуры с «ТТ», заранее приобретенным для него, хладнокровно и профессионально расстрелял трех сотрудников прокуратуры, после этого добрался и до убийц Лилии Чеховской. Мы немного поговорили с господином Зинчуком в самолете, и он принял единственно верное решение.
Варравин поднял мутный взгляд на следователя и спросил:
— Какое же?..
— Он решил, что негоже вам обоим получить пожизненный срок. Зинчук предположил, что вас устроила бы свобода.
Варравин беспокойно поерзал на стуле и с нескрываемым интересом стал рассматривать и Зинчука, и московского важняка.
— Что это значит? — Он схватился за голову, сморщился и вдруг взорвался криком: — Как все объяснить?! Господи, я уже совершенно обессилел от загадок и разоблачений!.. Я хочу покоя! Понимаете — покоя!..
— Для этого не нужно много делать, Вар, — дождавшись, когда друг успокоится, выдавил Зинчук. — Надо просто молчать, больше не надоедать никому письмами и призывами к ответу. В конце концов у прокуроров закончится терпение, и нам на самом деле отвесят срок на полную катушку. Я отдам ему деньги, Вар.
— Какие деньги? — Варравин оставил голову в покое, развел руки в стороны.
— Он все понял, Вар. Не нужно сцен. Он все знает и может доказать. С этими материалами следователь Лисин познакомил меня в самолете. Нам крышка, Вар. Я отдам ему все, что ты заплатил мне за работу. Еще я продам свою квартиру и привезу полотно, которое висит в доме четы Даддли. Ты их не знаешь, это семья канадского констебля. В их доме висит Кандинский, и они представления не имеют, сколько стоит та картинка. Следователь Лисин готов вернуть нам обоим свободу, но взамен заберет все, в том числе и наше молчание. Ничего не исправить, Вар.
Нужно жить дальше. Тебе осталось лишь кивнуть в ответ.
Это была самая долгая минута в жизни Зинчука. Он облегченно вздохнул, когда увидел, как Варравин едва заметно опустил голову.
— Я не понял!.. — надавил Лисин.
— Да, —
Зинчук расстегнул сумку, вынул из нее увесистый сверток и сказал:
— Здесь все, что мне заплатил Варравин. — Через месяц я привезу в Москву деньги за квартиру, проданную здесь, а к концу лета — картину из дома Даддли.
— Если это не случится, то мне придется начать все сначала, — заметил Лисин, бросая сверток в ящик стола. — Сейчас вы уйдете из этого здания. — Он вынул из набора, лежавшего на прокурорском столе, два бланка, заполнил их и расписался. — Это предъявите на выходе.
Когда за Варравиным и Зинчуком закрылась дверь, важняк выдвинул ящик и развернул сверток. Ему было бы удобнее, если бы Варравин выплатил другу гонорар крупными купюрами.
«Но уж лучше десять процентов неудобства, чем сто процентов ничего», — подумал Лисин, рассовывая деньги по карманам.
Оставлять их в прокуратуре было верхом безумия. Деньги должны перекочевать в его сумку в гостиничном номере. Там они окажутся в безопасности. Через месяц поступит очередной транш, через три можно будет не заботиться о будущем.
По самым скромным прикидкам, «Картина на темном фоне» Кандинского, пылящаяся на стене дома супругов Даддли, стоила не меньше восьми миллионов долларов. Лисин видел своими глазами — это не репродукция и не копия. Он часто слушал специалистов, принимал участие в проведении экспертиз, столько раз брал в руки картины во время расследования различных дел, что уже не боялся ошибиться.
Восемь — не сто, однако и этого хватит человеку, который выйдет на пенсию через полтора года. Лисин заслужил небольшое пособие.
— Разве нет? — спросил он, усмехаясь и выходя на крыльцо прокуратуры.
Теперь он и сам не знал, сколько еще продлится бессмысленная гонка за тенью убийцы. Лисин был уверен лишь в том, что опыт позволит ему выйти из ситуации без ущерба. Есть дела, расследовать которые до конца невозможно. Еще десятки лет и, думается, до исхода дней своих будет оставаться на свободе организатор убийства Листьева. Год назад в Твери был найден скелет человека, который якобы десять лет назад убил Михаила Круга. Местонахождение останков указал преступник, отбывающий пожизненный срок. Однако Следственный комитет лишь подтвердил факт обнаружения скелета, но всю остальную историю опроверг. До сих пор не найдены убийцы Талькова, Пола Хлебникова и Александра Меня. Скоро к этому далеко не полному списку добавится еще один случай. Такое бывает.
Варравина, случись что, никто не послушает. Это уже доказано практикой. Если верить его рассказу о деньгах, переданных Лисину, то необходимо признать и бездействие прокуратуры, которая отмахивалась от брата убитой Чеховской, как от навозной мухи. На это никто не пойдет. Так устроена система.
Зинчук — хитрый лис. Чтобы его разговорить, нужно быть очень умным человеком. Таким, как Лисин. Вряд ли найдется второй такой, да и Зинчук будет молчать как рыба, которую он тянет у берегов Канады. Как только этот персонаж откроет рот, его жизнь очертится решетками лагеря где-нибудь на севере России. Он будет молчать.