Она в моем сердце
Шрифт:
– Что затеяли? То есть кто?
– Не знаю, кто тебя сюда послал. Следователи, наверное.
Точно спятила старушенция.
– Да с чего вы взяли?
– Ходишь, бродишь, вопросы задаешь. Убийцу найти не могут, вот тебя и подослали, думают, клюнет кто?
– Вы считаете, я вроде приманки? – наконец-то дошло до меня. Это показалось таким забавным, что я засмеялась.
– А что? – с сомнением глядя на меня, спросила Нина. – Я в кино такое видела. Девушку убили, а полицейские нашли похожую на нее девчонку и поселили в том же доме. Вроде не убили ее, вроде выжила. Убийца занервничал, стал возле нее вертеться. В конце концов она его разоблачила.
– Нина
– Да? Ну, может, и так. Кино-то не наше было. У них там все по-своему.
«Ну, бабка, – ахнула я. – Надо же такое придумать. А чему я, собственно, удивляюсь? Если разобраться, она права. Именно за этим я и явилась. Что ж получается, я действительно в роли приманки? И убийца… стоп, стоп, стоп… давай без фантазий…»
– Получается, перемудрила я. Так, что ли? – спросила Нина через минуту.
– Получается, что так. То, что с девушкой мы похожи, для меня новость. Действительно похожи?
– Уж теперь и не знаю. Она вроде постарше и другая совсем… мужики из-за таких, как она, на разбой идут.
– Из-за меня на это вряд ли кто отважится.
– Ну и хорошо. Почто тебе разбойник?
– Озадачили вы меня, Нина Ивановна, теперь вот думай, кто ко мне в сад залез…
– Не сердись на старую дуру, – вздохнула она и по плечу меня погладила. – Насмотришься жути всякой по телевизору, вот голова-то и набекрень. Нет, совсем вы не похожи, если только чуть-чуть… Тебя как к амбару занесло?
– На озере была, решила прогуляться. А почему вы это место дурным назвали?
– Дурное и есть.
– А что это за амбар? – не отставала я.
– Обыкновенный. При совхозе сено здесь хранили. Потом забросили.
– Мне кажется, есть причина, по которой вы считаете амбар дурным местом.
– Зачем тебе? – хмыкнула она, должно быть, вновь заподозрив во мне агента под прикрытием.
– Любопытно.
– Девчонку тут повешенной нашли.
Вот этого я точно не ожидала.
– Когда?
– Давно. Лет пятнадцать назад. Нет, больше. Восемнадцать. Амбар тогда уже забросили.
– А что за девчонка? И почему повесилась? От несчастной любви?
– Здесь она жила. Крайний дом по нашей улице. Валька Шилина ее звали. Валентина. Теперь в доме другие люди живут. Когда все случилось, родители дом продали и уехали в город.
– Так что случилось-то? – спросила я.
– Ну, охота слушать, так слушай. Посидим в тенечке, ноги отдохнут. Когда ты в гостях у меня была, я про доктора рассказывала?
– Дом с колоннами?
– Ага. Семья-то у доктора в городе, а он вроде здесь. Валька в ту пору еще в школе училась, в выпускном классе. Девчонка совсем, но уже с формами. Ранняя ягода. Не скажу, что очень красивая, но парни на нее заглядывались. Веселая была, все песни пела в самодеятельности. Стали замечать, она возле доктора вьется. Он мужик видный, еще молодой, хотя ей, можно сказать, в отцы годился. Мела она перед ним хвостом совершенно без стыда. Отец ее ремнем отходил, но не помогло. А доктор-то женатый… народ стал шептаться. Родителям это, конечно, неприятно. Ну, доктор вроде поначалу посмеивался, всерьез ее не принимал, а потом… мужики народ слабый, поманит какая-нибудь соплячка, и про семью забудут…
– Они стали любовниками?
– Не знаю. Свечку не держала, но разговоры всякие шли. Летом докторский парнишка, бывало, здесь по нескольку дней жил. И в тот раз приехал, на Троицу. У нас раньше гулянье устраивали. Молодежь на озере костры жгла, ну, и выпивала, конечно, в стороне от родительских глаз. И в ту
– И что потом? – спросила я, когда Нина замолчала, погрузившись в воспоминания.
– Думали, гадали, а тут следователи. Не сама она, говорят, удавилась. Оглушили ее, вроде камнем по голове ударили, а затем повесили. Следователь сказал, с ней был мужчина, ну, ты понимаешь. Может, она не хотела, а он настаивал, или уже потом поссорились, он ее и ударил. Испугался, что убил, и постарался представить дело так, будто она сама удавилась. Тут же свидетели появились, видели, как доктор ночью от луга шел и словно таился. Обыскали весь амбар и нашли его часы. По всему выходило, он Валентину убил. Все вроде складно: совратил девчонку, а она припугнула, что обо всем расскажет, он ее камнем и пришиб сгоряча.
– Доктора арестовали?
– Не успели. Сарафанное радио в поселке хорошо работает, он, видно, уже знал, что за ним придут. Охотником заядлым был, вот из своего ружья и застрелился. Говорят, записку жене оставил, одно слово: «Прости».
Я покачала головой.
– Вот так история. Интересные дела у вас здесь творятся.
– Как везде. Вроде все тихо-спокойно, а копни поглубже, и бог знает что откроется. На кого ни в жизнь не подумаешь, окажется первым злодеем. А ты говоришь – безопасно. Только знаешь, что я тебе скажу: не верю я, что доктор виноват…
– Как это? – растерялась я. – Ведь были свидетели, улики…
– Я разве спорю? Может, он с ней и согрешил, с Валентиной-то, но чтоб убить… Мы когда ее с Прасковьей нашли и в село побежали, доктор вместе со всеми сюда кинулся. Они Валентину с нашим участковым из петли вытаскивали. Доктор стал белее мела и все пытался ее в чувство привести, хотя, понятно было, не поможешь ей. А он все не верил…
– Может, притворялся, чтоб подозрения не вызвать…
– Может, – пожала Нина плечами. – Тогда он притворщик, каких поискать. А человеком был хорошим. Хорошего человека от дурного я могу отличить, оттого и не верю.