Они не пройдут! Три бестселлера одним томом
Шрифт:
Обстрел прекратился так же внезапно, как начался, лейтенант высунулся из окопа и поднес к глазам бинокль.
— Так, — напряженно сказал он. — Колька, ты хотел в третий взвод? Ноги в руки и туда, бегом. Берестов — крепкий командир, а этого Беляева я и узнать-то как следует не успел.
— Что там?
Трифонов взял у ротного бинокль и навел на кромку леса за полем. Из-за деревьев выходили фигурки в серых шинелях, разворачиваясь в цепь. Их было много, очень много, гораздо больше, чем в прошлый раз, но сейчас немцы шли без танков.
— Есть в третий взвод, — напряженно ответил он, возвращая бинокль командиру, и вдруг повернулся к лейтенанту: — Саша, сколько времени?
Комроты, не дрогнув лицом, посмотрел на часы:
— Одиннадцать без пяти, — странная просьба его не удивила, мало ли что спросит человек, которого накрыло артобстрелом.
— Восемь, — еле слышно сказал Трифонов.
— Что «восемь»? — удивился командир, наблюдая, как немецкая цепь наползает на его роту.
— Восемь часов, как ты меня разбудил.
— Давай, Коля, — неожиданно мягко сказал Волков, обычно спокойный и насмешливый.
Трифонов усмехнулся, подхватил карабин и вылез из окопа. До позиций третьего взвода отсюда почти километр — придется поднажать. Пригибаясь, он побежал по перепаханному снарядами склону.
В темноте
— Товарищ капитан, разрешите обратиться?
— Не разрешаю. Нечего болтать, по сторонам лучше смотрите и слушайте.
— Есть.
По сумеречному осеннему лесу ехали шесть всадников. По двое в ряд — больше не поместятся на просеке, да и то иногда приходилось выстраиваться гуськом. Четверо — молодые, крепкие, одеты в добротные ватные куртки и такие же штаны, горло закрывают высокие воротники шерстяных свитеров. У одного на груди висел новенький ППШ, трое других были вооружены «трехлинейками», у каждого на поясе — кобура с пистолетом и нож. Выправка выдавала в них военных, но чувствовалось, что на конях этим воинам непривычно. Впереди ехал человек лет тридцати пяти в обычном крестьянском тулупе, перетянутом, правда, портупеей, и такой же обыкновенной шапке с ушами. Лицо его — спокойное, даже сонное, выдавало, тем не менее, привычку командовать. Из оружия у всадника имелся ППД с грубовато, но надежно сработанным самодельным прикладом, немецкий «вальтер» и опять же нож. Замыкал колонну низкий, широкий мужичок-бородач на мохнатой крестьянской лошадке. За спиной у мужичка висела длинная старая пехотная «мосинка» образца 1891 года [7] .
7
Трехлинейная винтовка Мосина, принятая на вооружение русской армии в 1891 году, выпускалась в нескольких вариантах: пехотная, драгунская, казачья, кавалерийский карабин. На вооружение РККА под обозначением «Винтовка Мосина образца 1891/1930 гг.» была принята модернизированная драгунская винтовка. Старые, более тяжелые и громоздкие пехотные винтовки оставались на складах и в связи с большими потерями оружия в летние месяцы 1941 г. поступали на вооружение вновь формируемых частей.
— Петр Николаевич, сколько еще? — спросил через плечо человек в тулупе.
— Полверсты, не больше, Павел Лексеевич, — ответил мужик и, посмотрев на небо, добавил: — Как раз совсем рассветет.
Конь бойца, что ехал рядом с человеком в тулупе, споткнулся, и седок перелетел бы через голову, но сосед схватил коня под уздцы и потянул его голову вверх. Неудачливый всадник, упавший на шею животному, нашел потерянный повод и, выругавшись вполголоса, зашарил ногой, ища стремя.
— Надо смотреть, куда направляете лошадь, товарищ младший лейтенант, — спокойно заметил тот, кого звали Павлом Алексеевичем. — Если оступится, особенно на скаку, вытягивайте поводом.
— Есть.
Младший лейтенант принял выговор, не делая ни малейшей попытки оправдаться хотя бы отсутствием опыта: он сидел на коне второй раз от рождения, а езда по ночному лесу — серьезное испытание и для опытного всадника. И дело было не только в том, что военный человек повинуется приказам без обсуждений. Всего срока военной жизни младшего лейтенанта Антона Говорухина было три месяца, до войны он даже не служил в армии. Просто в капитане Чекменеве было что-то… Что-то особенное, заставлявшее повиноваться беспрекословно.
Чекменев был кадровым военным, Антон Говорухин же до войны учился на инженера, а в свободное время занимался в аэроклубе. За время учебы он сделал семьдесят три прыжка. 22 июня занятия в клубе были отменены, вместо прыжков студенты услышали обращение Молотова, и тут же семнадцать парней из двадцати пяти отправились в военкомат с требованием записать их — спортсменов, стрелков, парашютистов — добровольцами. Парашютисты и стрелки, да еще с почти что высшим образованием, армии были нужны, и ребят приняли сразу же. Тогда казалось: война вот-вот кончится, РККА отбросит врагов и через пару месяцев войдет в Берлин, чтобы освободить братский немецкий народ от уз фашизма. Они боялись, что не успеют к боям… Парашютистов раскидали кого куда, Антон и трое его товарищей попали в первую бригаду Войск Особой группы НКВД [8] . Потянулись дни тяжелой работы, их учили минно-взрывному делу, ведению наблюдения, основам подпольной работы, приемам партизанской войны. Кроме того, ребят готовили к лесной жизни: каждый должен был уметь оборудовать лагерь или дневку, устроить тайник, читать следы и находить пропитание, что называется, на земле. В начале октября обучение было закончено, лучшим присвоили звание «младший лейтенант», и началось формирование групп. По трое, по четверо их отправляли из школы, каждый день уходило несколько человек. Иногда во главе группы был кто-то из кадровых командиров, чаще — один из их же товарищей, тот, кто хорошо показал себя в учебе. Земля должна была гореть у немцев под ногами, и люди уходили за линию фронта, чтобы нападать на колонны, взрывать мосты, разрушать дороги, но прежде всего — организовывать партизанские отряды. Наконец пришла очередь группы Антона. Накануне радист, крепкий вроде бы парень, ни с того ни с сего повредил на тренировке руку, и на его место назначили девушку из новеньких. Она не успела пройти весь курс обучения, но до войны прыгала с парашютом, а это было главное — пятерку Говорухина выбрасывали далеко за линией фронта. Их привезли на аэродром вечером, бомбардировщик взлетел в десять, и через два часа пятеро шагнули в холодную черную бездну. Все пошло не так с самого начала. Галю, радистку, кувыркнуло в момент раскрытия, и купол захлестнуло стропами. Девушка камнем понеслась к земле, в последний момент ей удалось раскрыть запасной парашют, но высоты не хватило…
8
Особая группа НКВД СССР — создана по приказу НКВД СССР № 00882 от 5 июля 1941 г. для проведения разведывательно-диверсионной работы в тылу немецких войск. При группе были сформированы две бригады и несколько отдельных рот — саперно-подрывная, связи и автомобильная, которые получили названия — Войска Особой группы. В октябре 1941 г. Войска Особой группы переформированы в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН), а Особая группа — во 2-й отдел НКВД СССР.
Антон и трое остальных приземлились далеко в стороне, снесенные ветром. Двое суток они безуспешно искали Галю, на третьи сутки их самих нашли партизаны макаровского отряда. На приказ остановиться и назвать себя десантники вскинули оружие, хоть и понимали, что из этой засады не выбраться, и тогда из-за дерева вышел невысокий, сильно хромающий человек с сонным лицом.
Говорухин украдкой посмотрел на Чекменева, тот ехал, глядя прямо перед собой, но младший лейтенант почему-то знал, что капитан замечает все.
— Что-то не так? — словно подтверждая, спросил партизан.
— Да нет… Просто странно как-то, — это был разговор, которого Антон ждал и боялся, и теперь он торопился высказать, что думает. — Я не думал, что первое наше задание будет… Таким.
— Ах вон оно что, — протянул Чекменев. — А вы что, думали, мы тут только и делаем, что поезда под откос пускаем?
— Нет, но…
— Послушайте, Антон. — Чекменев оглянулся назад, затем посмотрел по сторонам. — Наша задача сейчас сделать так, чтобы все знали: мы здесь, мы — советская власть, и мы тут — дома. Понятно?
Капитан говорил не как старший по званию, это, скорее, был совет человека, который повидал куда больше, чем Антон…
— И всякий, понимаете, всякий, кто решил, что советской власти больше нет, очень сильно ошибается. Впрочем, вы сами все поймете.
— А Галя? — Младший лейтенант наконец задал мучивший всех четверых вопрос.
— Да все с ней хорошо, — ответил капитан. — За ней наш человек смотрит, на обратном пути как раз заберем и перевезем ее в лагерь. Вообще, конечно, тех, кто вас выбрасывал, надо на фронт, взводом командовать! Так напороть с выброской…