Они не пройдут! Три бестселлера одним томом
Шрифт:
— Связь установлена, в контакт с противником не вступали. — Никитин вышел из соседней комнаты, в которой синими клубами плавал табачный дым.
За начальником оперативного отдела из комнаты, кашляя, шагнул Кульвинский [10] .
— Ну, ты накурил, — он еще раз кашлянул, — я окно открою. Товарищ полковник, Пияшев [11] докладывает — с окопами они почти закончили. Зенитчики тоже развернулись, но у них снарядов — по двадцать на орудие.
10
Подполковник П.В. Кульвинский, начальник штаба 4-й танковой бригады.
11
Полковник И.И. Пияшев, командир 34-го полка НКВД, приданного 4-й танковой бригаде во время боев под Мценском.
Комбриг
— А сейчас еще четырех нет — до срока управились, пусть теперь только сунутся, — он устало улыбнулся. — Товарищи, я буквально минут на десять выйду, свежим воздухом подышать, а то свалюсь, точно…
Но немцы так и не сунулись, и через четыре дня, 16 октября, пришел приказ выступать в Кубинку. Триста шестьдесят километров преодолели за трое суток, машины выдержали. Учения под Сталинградом не прошли даром, механики вели танки по разбитым дорогам, словно по шоссе, даже тяжелые КВ не отстали. Дынер [12] потом шутил, что поседел бы, не будь уже лысым, но все обошлось. 19 октября прибыли к месту назначения, поступив в резерв командующего Западным фронтом, и бригаду немедленно начали пополнять личным составом и материальной частью. Мотострелковый батальон практически сформировали заново, новые «сорокапятки» поступили взамен потерянных под Мценском. Но важнее всего, конечно, были танки — новенькие «тридцатьчетверки» Сталинградского тракторного, собранные по крупицам старые БТ [13] . Бригада даже получила 10 пушечных броневиков для ведения разведки, хотя в такой грязи колесные машины могли передвигаться разве что по хорошей дороге. Старая техника ремонтировалась, новая лихорадочно обкатывалась, и все это время Катуков высылал дозоры и засады на пути возможного подхода противника. В случае прорыва немцев 4-я танковая должна была вместе с противотанковым артполком неполного состава — всеми силами РККА на этом направлении — защищать Кубинку до последнего.
12
Помощник командира 4-й танковой по технической части, воентехник 1-го ранга П.А. Дынер.
13
БТ (быстроходный танк) — легкие колесно-гусеничные танки РККА. С 1931 года серийно выпускался танк БТ-2, в 1933 году его сменил БТ-5. Наиболее массовый танк серии, БТ-7, выпускался с 1935 по 1940 год. Судя по сохранившимся фотографиям, 4-я танковая бригада получила при пополнении танки БТ-7.
Комбриг уже привык к тому, что в кровавой неразберихе этих страшных недель ему приходится действовать не батальонами, а наспех сбитыми группами из танков и пехоты. Одним из лучших своих командиров Михаил Ефимович привык считать Александра Бурду, и старший лейтенант был назначен начальником отряда из семи «тридцатьчетверок», взвода мотострелков и взвода саперов. 22 октября группа выдвинулась к селам на берегу Тарусы, имея целью сбить в реку просочившихся немцев и, подорвав мосты, обратно врага не пропустить. Кроме того, Бурда должен был установить связь с 222-й стрелковой дивизией, которая вроде бы находилась где-то в этом районе. Четыре танка без пехоты под командой старшего лейтенанта Петрова на полном ходу ворвались в деревню Таширово, но противника не обнаружили. Опрос местных жителей ничего не дал — колхозники ни о каких «мелких группах» ничего не слышали. Мосты быстренько взорвали, после чего начали окапываться, готовясь перекрывать семью танками и сорока людьми пехоты почти восемь километров. 222-ю дивизию отыскать также не удалось.
Ни 22-го, ни на следующий день отряд Бурды, как, впрочем, и другие группы, противника не встретил, трижды ночью начиналась стрельба, но каждый раз выяснялось, что просто у кого-то сдали нервы. Спали урывками, прямо в машинах, закрыв люки брезентом, чтобы не дуло в щели. В Наро-Фоминске шел бой, но на этом участке пока было тихо. 24 октября уже весь мотострелковый батальон вышел к реке Нара, приготовившись оборонять берег до подхода 222-й стрелковой, которая, кажется, наконец нашлась. Часть засад комбриг передвинул на новое место, другие усилил. Понимая, что растягивать танки в цепочку — верный способ потерпеть поражение, Катуков пытался предугадать направление немецкого удара. Эта игра изматывала нервы, иногда хотелось просто плюнуть на все и, оседлав дороги, ждать врага на одном месте. Такие мысли Михаил Ефимович гнал прочь, и каждое утро штаб выдавал новый приказ, доводившийся до подразделений по радио, а там, где не было радио, — выбивающимися из сил делегатами связи, из-за непролазной грязи пересевшими с мотоциклов на неведомо где добытых лошадей.
Наконец 26 октября Катуков получил приказ выступать — четвертая танковая переходила в распоряжение генерал-лейтенанта Рокоссовского, командующего 16-й армией. Сильнейшая армия Западного фронта оборонялась на Волоколамском направлении, и туда, на Звенигород, к станции Чисмена, своим ходом двинулись танки и машины бригады. Мотострелковый батальон остался поддерживать 222-ю стрелковую дивизию, три «тридцатьчетверки» удержал при себе штаб вышедшей из окружения 5-й армии.
Дорога была ужасной, собственно, дороги не было вовсе. Понимая, что грузовики навсегда утонут в этой грунтовке, превратившейся в болото, комбриг отправил большую часть своего автопарка дальним кружным путем, аж через Москву, оставив только автобусы штаба. Но даже танки ползли по раскисшей земле со скоростью пешехода. Иногда тяжелые машины буквально садились на днище, и тогда танкисты выпрыгивали в грязь, лопатами раскидывая бурую жижу. Там, где дорога все-таки побеждала, экипаж привязывал к гусеницам бревно, и «тридцатьчетверка» с ревом, выбрасывая клубы вонючего дыма, словно раненый человек, что ползет, упираясь в землю локтями, вытягивала себя на длину корпуса. Бревно вытаскивали из-под кормы, и все повторялось сначала — рывок за рывком.
Больше всего комбриг боялся за КВ — если тяжелый танк застрянет по-настоящему, его придется бросить. Сорок шесть тонн можно выдернуть только десятком тракторов, а в ремонтно-эвакуационной роте было только четыре «сталинца» [14] , да и те безнадежно отстали. Водители КВ и «тридцатьчетверок» были освобождены от любой работы — когда экипаж вылезал из танка, чтобы в очередной раз нырнуть в холодное месиво из снега и грязи, механики оставались на месте. Закутавшись в полушубки (только на остановках до них доходило, что в машине — лишь плюс два по Цельсию, на ходу от чудовищного напряжения было жарко даже в гимнастерках), мехводы сидели, клюя носом, и лишь боль в мышцах не давала заснуть по-настоящему.
14
Гусеничный трактор С-65 «Сталинец». С сокращением, а потом и остановкой выпуска специализированных тягачей во время войны, мобилизованные из народного хозяйства «сталинцы» стали основой тракторного парка РККА. Основными недостатками трактора были открытая кабина и крайне низкая скорость — 6 км/ч.
Поздно вечером двадцать седьмого октября бригада на последних каплях топлива вползла в Истру, и комбриг сделал остановку. Нужно было раздобыть горючее — дизельное топливо для «тридцатьчетверок» и КВ, авиационный бензин для легких БТ. Но даже и без этого Катуков задержался бы в городе — люди нуждались в отдыхе. День, ночь и снова день непрерывной изматывающей работы сделали свое дело, танкисты валились с ног. В таком состоянии не то что идти в бой — просто продолжать марш было опасно, и полковник принял решение дать экипажам четыре часа на проверку машин и отдых. Тем временем штаб был отправлен на поиски горючего. Комендант города, сам уже трое суток не спавший, заплетающимся языком подтвердил: да, склады в городе есть, но без приказа он топливо не отдаст… В конце концов после долгих споров и угроз бензин и солярка были получены, и Катуков, еле сдерживая бешенство, приказал начать заправку. Топливозаправщиков не было, и танкисты ведрами заполняли бездонные баки. Тем временем начальник политотдела поднял на ноги местный партхозактив, какой еще не эвакуировался, так что через час для экипажей уже готовилась каша в одной из городских столовых.
Экипаж Петрова закончил заправку одним из первых. Отогнав машину в сторону, Осокин вылез из танка, держа в руках отрезок железного прута, добытый где-то в Кубинке. Присев у правого ведущего колеса, он принялся счищать начинающую уже понемногу подмерзать грязь.
— Ночью морозит, — ответил водитель на невысказанный вопрос командира. — Схватится — и гусеница слететь может. Или трак лопнет.
Петров молча снял с борта лом и начал чистить левую гусеницу. В башне возился Безуглый, выясняя, хватит ли кабеля — протянуть от гнезда ТПУ командира до места наводчика, Протасова отправили с котелком за кашей.
— Командир, я все поговорить хотел… — внезапно сказал Осокин.
С полминуты оба молча отбивали куски замерзшей земли, наконец старший лейтенант не выдержал:
— Хотел — так говори.
— Я про наводчика, про Женьку, — пояснил водитель и снова умолк.
— Наводчик дерьмовый, я сам знаю, — не дождавшись продолжения, ответил Петров. — Другого — нет. Что еще?
Сказал — и сам устыдился беспричинной резкости в голосе.
— Вась, извини, вырвалось.