Оно
Шрифт:
— Ты это делаешь специально! — воскликнула она, действительно испугавшись.
— Нет. Наверное, нет никакой возможности убедить в этом другого человека, но я говорю правду. Заикание — что-то непонятное, Одра. И страшное. На каком-то уровне ты даже не отдаешь себе отчета в том, что заикаешься. Но… ты можешь слышать его в голове. Словно часть твоего рассудка срабатывает на миг быстрее, чем рассудок в целом. Или в голове у тебя появился один из тех ревербераторов, которые подростки встраивали в стереосистемы своих развалюх в пятидесятые годы, благодаря чему звук из задних динамиков на доли секунды о-отставал от звука из пе-передних.
Билл встал, нервно
И куда вели такие мысли?
Само собой, к тому, что вся эта история с Дерри и Майком Хэнлоном не более чем галлюцинация. Галлюцинация, возникшая на фоне начинающегося нервного расстройства.
Но шрамы, Одра, как ты объяснишь шрамы? Он прав. Их не было… а теперь они есть. Непреложный факт, и ты это знаешь.
— Расскажи мне все остальное, — попросила она. — Кто убил твоего брата Джорджа? Что сделал ты и те другие дети? Что вы обещали?
Он подошел к ней, опустился на колени, как старомодный кавалер, собирающийся сделать предложение даме, взял ее за руки.
— Я думаю, что смог бы рассказать, — мягко начал он. — Думаю, если бы действительно захотел, смог бы. Большую часть я не помню даже сейчас, но, как только начал бы говорить, вспомнил бы все. Я чувствую эти воспоминания… им не терпится родиться. Они — облака, беременные дождем. Только дождь этот будет очень грязным. А вырастут после этого дождя растения-монстры. Может, я смогу встретиться с этим вновь, плечом к плечу с остальными…
— Они знают?
— Майк сказал, что позвонил всем. Он думает, что все и приедут… за исключением разве что Стэна. Он сказал, у Стэна был какой-то странный голос.
— И для меня все это звучит странно. Ты очень меня пугаешь, Билл.
— Извини. — Он поцеловал ее, и у нее возникло ощущение, что это поцелуй абсолютного незнакомца. Одра вдруг обнаружила, что ненавидит этого Майка Хэнлона. — Я подумал, что лучше попытаться объяснить, насколько возможно. Я подумал, это будет лучше, чем просто ускользнуть под покровом ночи. Полагаю, некоторые так и поступят. Но я должен уехать. И я думаю, что Стэн тоже появится там, как бы странно ни звучал его голос. А может, я говорю так, раз уж не могу себе представить, что не поеду.
— Из-за твоего брата?
Билл медленно покачал головой.
— Я мог бы так сказать, но это была бы ложь. Я любил его. Понимаю, как странно это звучит после моих слов о том, что я не думал о нем больше двадцати лет, но я чертовски его любил. — Он чуть улыбнулся. — Он был прилипалой, но я его любил. Понимаешь?
Одра, у которой была младшая сестра, кивнула.
— Понимаю.
— Но причина не в Джорджи. Я не могу объяснить, в чем. Я… — Он посмотрел через окно на утренний туман. — Я чувствую то же самое, что, должно быть, чувствует птица, когда наступает осень, и она знает… каким-то образом просто знает, что должна лететь домой. Это инстинкт,
65
Фастбол — в бейсболе подача на силу.
Одра поднялась, осторожно подошла к нему; она ощущала себя очень хрупкой, словно могла разлететься на тысячи осколков. Положила руку ему на плечо, развернула к себе.
— Тогда возьми меня с собой.
На его лице отразился жуткий страх (не от ее предложения, а за нее), настолько явный, что она отпрянула, впервые по-настоящему испугавшись.
— Нет, — ответил он. — Не думай об этом, Одра. Даже не думай об этом. Ты не подойдешь к Дерри ближе, чем на три тысячи миль. Думаю, в ближайшие пару недель Дерри будет совсем гиблым местом. Ты останешься здесь, продолжишь сниматься и будешь всячески выгораживать меня. А теперь пообещай мне, что так и будет.
— Пообещать? — спросила Одра, всматриваясь ему в глаза. — Пообещать, Билл?
— Одра…
— Думаешь, надо? Ты пообещал, и видишь, к чему это привело.
Его большие руки до боли сжали ей плечи.
— Пообещай мне! Пообещай! По-по-по-поо-поо…
Этого она вынести не могла, недоговоренного слова, которое билось у него во рту, словно пытающаяся сорваться с крючка рыба.
— Я обещаю, хорошо? Я обещаю! — Она разрыдалась. — Теперь ты доволен? Господи! Ты сумасшедший, и все это чистое безумие, но я обещаю!
Он обнял ее и увлек к дивану. Принес ей бренди. Она пила маленькими глоточками, медленно возвращая себе самообладание.
— Когда ты уезжаешь?
— Сегодня, — ответил он. — Улечу на «Конкорде». Успею, если поеду в Хитроу на автомобиле, а не на поезде. Фредди ждет меня на съемочной площадке после ленча. Ты поедешь к девяти, и ты ничего не знаешь, так?
Она нехотя кивнула.
— Я буду в Нью-Йорке, прежде чем кто-нибудь что-то сообразит. И в Дерри до захода солнца, если с перекладными все с-с-сложится.
— И когда я снова увижу тебя? — мягко спросила она.
Он обнял ее, крепко прижал к себе, но так и не ответил на этот вопрос.
ДЕРРИ: Первая интерлюдия
Сколь многим человеческим глазам… удавалось взглянуть на тайное строение их тел за все прошедшие годы?
Приведенный ниже отрывок и последующие интерлюдии взяты из «Дерри: неофициальная история города» и написаны Майклом Хэнлоном. Это собрание заметок и фрагментов рукописи (они читаются как дневниковые записи) найдено в сейфе публичной библиотеки Дерри. Вышеуказанное название написано на обложке папки, где эти материалы хранились до появления в книге, которая сейчас перед вами. Автор, однако, в тексте несколько раз называет свой труд — «Дерри: взгляд через потайную дверь ада».