Онтопсихология: практика и метафизика психотерапии
Шрифт:
8.5. Различие между человеческой патологией и внегуманистической реальностью
Прежде всего мне хотелось бы задать изначальные научные координаты, позволяющие определить психологический факт и выделить его в сфере профессиональной психотерапии, касающейся, прежде всего, здорового клиента и никогда – больного. Все, о чем здесь пойдет речь, должно быть обращено исключительно к так называемым здоровым людям (согласно средненормативным показателям, принятым в медицинском, психологическом и правовом контексте). Если закон, медицина и психология не признают субъекта с «особенностями» в поведении нормальным, то, прежде чем давать клиенту эти знания, необходимо соблюсти всю клиническую казуистику, выявленную при анализе неврозов, шизофрении, в феноменах галлюцинации и раздвоенности, во всех случаях,
У субъекта, признанного в каком-то смысле ненормальным, может обнаружиться голограммная психическая проекция, возникшая под настоятельным воздействием вектора, обусловленного внутренней интенциональностью комплекса. Его вьнеснение настолько сильно, что оно смещается уже без опосредования, метаболизации и вызревания внешней реальности: действует само по себе, абсорбируя окружающую реальность как собственную, но в соответствии со структурной организацией и спецификой собственных исключительно психогенных потребностей, объективно не предусмотренных внешней реальностью.
Все это – широко распространенная казуистика явлений, встречающихся в общей картине шизофрении, а то, что потом они могут приписываться мистицизму или «дикой» психотерапии, нам безразлично. Если три диагноза (медицинский, правовой и психологический) не признают субъекта нормальным, исследованию подлежит не та реальность, которую я буду описывать в дальнейшем, а клиническая картина анамнеза.
Все сказанное не означает, что медицина и правоведение должны подчеркивать истинность рассказанных клиентом фактов, поскольку эти две дисциплины оказываются недостаточными для исследования данных феноменов Они должны только установить соответствие субъекта нормативным требованиям, а не давать характеристику тому переживанию, о котором он рассказывает, поскольку этот опыт выходит за рамки данных наук. Для онтопсихологии, напротив, он входит в клиническую картину анализа.
Онтопсихология, в своей эпистемической основе, принимает жизненный опыт всего отличающегося от того, что подтверждается институциональными системами [74] . Она видит планету Земля как один из многочисленных живущих миров, населенных как разумной формой жизни, коей является человек, так и сосуществующими с ним другими прошлыми и настоящими формами, не похожими на известную нам человеческую: многочисленные формы жизни и разума, сосуществующие в идентичности универсума, могут, однако, полностью различаться между собой по интересам, целям и экзистенциональной конституциональности. Различные и, одновременно, сосуществующие разумы, противоречащие друг другу в экономичной идентичности единого космоса: синхронизм большого количества форм, жизней, внеземных разумов, одновременно присутствующих на экономической шахматной доске этой планеты.
74
Семантическое поле раскрывает другое прочтение, иное видение и признается как основа для всех других форм познания, которые в большей или меньшей степени используются всеми. Что касается психотерапевтической деятельности, то здесь семантическое поле предполагает начало тех способов познания, которые возникают до, одновременно или сразу после диалога или контакта между двумя или более индивидами, фиксируемого на уровне внешнего восприятия.
В универсуме, видение которого расширяется на основе онтопсихологических систем объективно-критического познания, обнаруживаются многочисленные взаимодействия, заметно превосходящие (и предшествующие) переживания, критерии, предвидения, осмотрительность, планирование и т. д., которые обычно здоровый субъект (индивид, группа, нация) выстраивает для себя или которые может предусмотреть лучшее научное программирование.
8.6. Случай из клинической практики
В качестве примера я хотел бы привести конкретный случай с одним клиентом: профессионал, занятый частной практикой, сорока лет, имеет свой дом, работу, обеспечен, отличный человек с социальной и гражданской точек зрения, более двадцати лет знаком со мной, поскольку когда-то я вылечил его от прогрессировавших психосоматических невротических нарушений; часто он работал вместе со мной. Он приходит ко мне на консультацию и рассказывает сон, в котором он находится в маленьком городке рядом с С. и видит начальника полиции и других полицейских, проверяющих документы. У него была катушка с железным проводом, и он пытался ее спрятать. Ее не находят. Затем все идет хорошо, вместе с одним полицейским они шутят и едят.
Пока он мне рассказывает этот сон, я чувствую семантику негативной информации. Клиенту ничего не говорю, однако понимаю, что в данный момент он является действующим осведомителем правового насилия, направленного на то, чтобы такой человек, как я, не смог больше вести столь легкую жизнь в социальной системе: я постоянно езжу по Италии, как мне угодно, и, подготовленный этим сном, я мог оставаться свободным.
На следующий день я еду в машине и вижу двух женщин и собаку, остановившихся посреди дороги в ожидании, когда я их собью. Я останавливаюсь и, не выходя из машины, жестко приказываю им уйти с дороги и дожидаюсь, пока они это сделают. Как только я проехал мимо этих двух женщин с собакой, с которыми я, кстати, не знаком, появился помощник полицейского – муж одной из двух женщин. Он явно искал случая поссориться. Я уклонился от пререканий и сухо ответил, что не следует докучать гражданину, занимая общественную территорию, тем более что он полицейский и должен заставить соблюдать правила и собственную жену, и золовку, и собаку.
День спустя в местечке за С. мне встретились четверо полицейских, которые замеряли дорогу, потому что чуть раньше здесь произошло дорожное происшествие. Приближаюсь к Лидзори, и меня опять останавливают полицейские. Не найдя ничего, к чему можно было бы придраться – ни к скорости, ни к документам, – меня отпускают.
Приводя этот случай, хочу рассказать вам о том, что существует систематическое расследование, ведущееся внеземными существами, которые стремятся обвинить всех людей, реально способствующих развитию человеческих ценностей и так или иначе позитивно работающих в технической, юридической или других сферах.
Это расследование регулируется посредством семантической информации, сформированной через специфические процессы монитора отклонения. Парапсихическая, внеземная информация передается людям следующего типа: 1) негативным роботам [75] или 2) людям, находящимся в состоянии необратимой кармы: они пребывают в падении, предавая самих себя. В качестве носителей всегда используются теряющие: фрустрированный всегда несет ухудшение [76] . Такую же ситуацию можно обнаружить и у животных.
75
Я называю индивидов-роботов этого типа, состоящих на службе у монитора отклонения, «диверсантами».
76
Прежде всего лидер должен уметь определять людей такого типа, которые могли бы оказаться в его окружении, и быть к ним очень внимательным. Подробнее см. Менегетти А. Психология лидера. Указ. соч.
Итак, этими субъектами-носителями, которые затем становятся распространителями, информаторами и множителями [77] , всегда оказываются люди, в глубине собственной жизненной реальности потерпевшие крах. Внешне они кажутся невинными, тогда как на самом деле служат носителями и вестниками той информативной семантики, которая циклично и очень точно стремится обвинить конкретных людей, ведущих в своем секторе познания и работы гуманистический образ жизни: всех тех, кто здоровым образом стремится работать и творить лучшее, давая развитие человеческому фактору.
77
Это может произойти, поскольку семантическое поле помимо «непосредственного», может быть «опосредованным»; семантическое поле может смещаться на различных людей, уточняя место ожидания и вызываемый эффект. См. Менегетти А. «Семантическое поле». Учебник по онтопсихологии. Указ. соч.