Опаленные крылья мечты
Шрифт:
Бегом Оля добралась до двери с надписью "легкоатлетическая студия - Эдельвейс", потянула за ручку, заскочила внутрь. Небольшое светлое помещение, по углам в беспорядке разбросаны резиновые мячи, скакалки, спортивные булавы, на собранных у стены аккуратной стопкой матах ворох одежды.
– Оля, где ты ходишь, начало через десять минут!
Мария Анатольевна, тренер и наставник, любимая всеми без исключения девочками студии, вышла из примыкающего помещения. Выглядела она откровенно рассерженной.
– Анна заболела, Вика с костюмом корячится, маечку порвала, зашивает, ты опаздываешь... Живо переодеваться!
Кивнув, Ольга пробежала мимо руководителя, раздеваясь на ходу. Сумка полетела на скамью, а куртка на кучу одежды на матах, туда же последовал шарфик. Розу Оля аккуратно положила на подоконник, возле связки чьих-то ключей. Цветок оставался по-прежнему свеж и выглядел, словно только что срезанный с куста, на бутоне стразами блестели подсыхающие капли. Оля нежно провела по стеблю, улыбнулась, и быстро сбросила остатки верхней одежды. Сняв кроссовки и размотав эластичный бинт, она сконцентрировалась на ощущениях. Нога не болела, стопа поворачивалась безболезненно, пальцы шевелились легко, но какое-то смутное, неприятное чувство все же оставалось.
Рядом чертыхнулась Виктория. Высокая, полногрудая, с отличной развитой фигурой, она то так, то этак поворачивалась к покрывающим стену зеркалам, пытаясь рассмотреть какие-то одной ей видимые недостатки.
– Оль, глянь, шов на спине не видно? Вроде и зашивала тщательно, но... Что скажешь?
Ольга прыгала на одной ноге, натягивая трико, мазнув взглядом по маечке, сказала с досадой:
– Вик, не видно. Да и кто с такого расстояния разглядит? Хоть половину майки оторви. Основные бы элементы увидели.
– В темпе, девочки, в темпе! Вы меня до сердечного приступа решили довести?
– Марья Анатольевна, мы же не первые выступаем, - плаксиво протянула Вика, - перед нами две группы!
– Только это вас и спасло, а то пошли бы как есть: одна - с дырой на полспины, а вторая в куртке и кроссовках. Все, я на арену, а вы собирайтесь, и чтобы через минуту были. Ключи на окне.
Хлопнула дверь, прозвучали удаляющиеся шаги.
– Ой-ой-ой, - растягивая гласные, Виктория передразнила руководителя, - прямо вот так и пошли, с дырами да в куртках.
– Она сделала реверанс.
– Дорогие зрители, перед вами выступает команда рваных маечек - "Эдельвейс". Пфе! Этой комиссии, что к соревнованиям прибыла, лучших будут показывать, а мы под конец. Хорошо если через полчаса выпустят. Ой, какая прелесть!
– Виктория обратила внимание на розу.
– Откуда?
Оля улыбнулась, сказала восторженно:
– Представляешь, пока добиралась, познакомилась с парнем, он ехал на день рождения с огромным букетом роз, а когда вышел, одну оставил.
– Класс!
– зажмурившись, Вика вдохнула аромат цветка.
– Бывают же парни. А мне Костик только чупа-чупсы дарит - балбес малолетний.
– А ты их не любишь?
– поинтересовалась Оля ехидно.
– Люблю! Но цветы я тоже люблю, мог бы и подарить как-нибудь. Другим же дарят, чем я хуже?
– Так может он просто не догадывается?
– Вот я и говорю - балбес. Настоящий мужчина давно бы догадался. Пора парня менять.
Ольга на мгновение замерла, спросила изумленно:
– Менять парня, из-за того что не подарил цветы?
– Ну да, - Виктория горделиво приосанилась.
– Данные у меня неплохие, каждый второй норовит познакомиться. Было бы желание, давно бы за иностранца замуж вышла и в Штаты уехала, причем легко. Хотя, конечно, есть недостаток, - она картинно потупилась, - честная я, такая честная, что сама себе удивляюсь. Если знакомлюсь с мужчиной, то только с ним встречаюсь: с ним и с ним, с ним и с ним. Так и проходит моя жизнь девичья.
– Она лукаво стрельнула глазками.
Ольга встала со скамьи, придирчиво оглядела себя: чешки, трико, маечка - все сидит безукоризненно.
– И сколько твоей девичьей жизни уже ушло на Костю?
– Ты не поверишь. Столько не живут. Полтора месяца!
– Какой кошмар, прощай молодость!
Переглянувшись, они звонко расхохотались.
– Ладно, побежали, - Виктория вновь взглянула на свое отражение, и с явным сожалением отошла от зеркала, - а то Марья изведется совсем, и нас потом изведет. А у меня от этого кожа сохнет и ногти слоятся.
Марья Анатольевна встретила на входе взбешенной кошкой, схватила за руки, поволокла. Чтобы не идти вдоль передних, занятых болельщиками и комиссией рядов, пробирались задами.
– Чертовы девчонки, - цедила тренер сквозь зубы, - раз в год соревнование, и то опаздывают. Ну, погодите, закончим, получите у меня!
Не привлекая внимания, они тихо прошли поверху, вереницей спустились на арену. Грянули первые аккорды торжественного гимна. В груди защемило, а на глаза навернулись слезы. Не ожидая от себя такой чувствительности, Оля украдкой оглянулась. Никто не смотрел на нее, не тыкал пальцем, не скалился усмешливо, лица окружающих девушек были серьезны, лишь некоторые негромко переговаривались, не в силах справиться с волнением.
– Глянь на трибуну, тот что слева, видишь?
– раздался над ухом шепот.
– Да не туда смотришь, левее - толстый и маленький. Член комиссии, видишь? Вчера ко мне подошел после тренировки, встретиться предлагал.
– Виктория!
– Оля закатила глаза.
– И о чем ты только думаешь в такой момент?
– О мужиках. И в какой такой? Я всегда о них думаю.
На них стали оборачиваться, зашикали раздраженно. Девушки замолчали, и окончание гимна дослушали в восторженной тишине.
Первыми выступали вольницы, как окрестили состав девушек занимавшихся вольными упражнениями. Прочие участники удалились за пределы арены, а на квадратный, двенадцать на двенадцать метров, ковер вышла первая гимнастка. Зазвучала мощная динамичная музыка, и сразу же девушка в переливающемся костюме изогнулась в красивом длинном прыжке. Следующие три минуты на спортивном ковре, казалось, металась блестящая молния, так стремительно и изящно двигалась гимнастка. Зал затаил дыхание и на протяжении всего номера молча созерцал, чтобы в финале, когда исполнительница, напряженно дыша, замерла в заключительной эффектной позе, взорваться аплодисментами. Следом сразу же вышла вторая. Вновь зазвучала музыка.