Опаленные страстью
Шрифт:
– Вовсе нет! – его взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Надеюсь, ваше мнение обо мне изменится, когда вы узнаете, зачем я вас посетила.
– Ну и зачем?
– Чтобы поблагодарить вас.
– Благодарите. Я жду, леди Делфорд.
Однако у нее пропало желание благодарить его. Тем не менее, Олимпия произнесла:
– Огромное вам спасибо, ваша светлость, что вы не дали бешеной упряжке покалечить меня.
– Только и всего? – он критически приподнял бровь.
– А что еще? – ее глаза, и без того большие, распахнулись шире.
– По крайней мере, вы
Было очевидно, что он просто забавлялся. Это до крайности взвинтило ее. В следующее мгновение она выпалила:
– Поцелуй вам подарит леди Брент, если, конечно, она этого еще не сделала.
– Вы меня ревнуете?
– К чему мне ревновать чужого жениха? – в сердцах парировала Олимпия. – Вот если бы Роджеру грозил поцелуй другой красотки, то этого я наверняка не стерпела бы.
– Весьма заметно, – усмехнулся герцог. – И я рад, что избавлен от вашей ревности.
Эти слова обдали ее холодком, к тому же она ощущала на себе сырость библиотеки. Тело у нее покрылось гусиной кожей. Легкое, из крепа, платье бледно-розового цвета отнюдь не защищало девушку от стоящей прохлады в библиотеке. Пытаясь согреться, она съежилась. Но ей не стало теплее. Внезапно Олимпия пожалела, что не набросила на плечи свой палантин. Он согрел бы ее, тогда ей был бы нипочём замораживающий взгляд герцога.
Заметив движение молодой особы, Эдгар тотчас процедил:
– Сдается мне, сейчас вы особенно нуждаетесь в том, чтобы вас согрели.
У нее до невозможности округлились глаза и предательский румянец вспыхнул на щеках. Звучит весьма многообещающе! Хотя Олимпия и мерзла в огромной библиотеке от холода и волнения, тем не менее она никак не предполагала, что он решится на поцелуй. Находясь под прицелом его зорких глаз, Олимпия пролепетала:
– Ничего подобного.
Герцог Ормонд отвратительно усмехнулся, тем самым распалив в ней желание отвесить ему хорошую оплеуху. Она вся напряглась, ожидая его приближения. Однако он вместо того, чтобы подойти к ней, направился к маленькому столику, где стоял на подносе графин с бренди и бокалами. Стало ясно, что Эдгар и не думал целовать ее.
Наливая бренди в хрустальные бокалы, он исподтишка наблюдал за ней. В этот момент она боролась в душе с глубоким разочарованием и порывом негодования на него. Взяв бокалы, герцог вернулся к письменному столу из красного дерева, где стояла Олимпия с сердито-холодным видом. Похоже, он не замечал ее мрачного испортившегося настроения.
Протягивая ей бокал, Эдгар небрежно произнес:
– Прошу вас, леди Делфорд, выпейте бренди. И вы увидите, что ничто больше не заставит вас дрожать от холода. К сожалению, у меня здесь нет ничего, кроме этого напитка.
Олимпия взяла бокал и, отпив хороший глоток бренди, выпалила:
– Стало быть, вы таким образом хотели согреть меня, верно?
– Разумеется, а вы думали каким? – его глаза испытывающее воззрились на нее. Поймав взгляд герцога, она пришла в ярость:
– Да ничего, черт побери, я не думала!
– Неправда, – возразил он, потягивая бренди. – Ваш гнев – свидетельство тому.
На минуту в библиотеке повисла напряженная тишина. Потом Олимпия не выдержала:
– Вы думаете, я поверю в то, что я вам безразлична? Это после ваших-то забот обо мне.
– Простите, каких забот, дорогая моя?
– Вы прекрасно знаете, каких, – она едва не кричала. – Только почему вы не хотите признаться, что любите меня?
– Боюсь, у этой истории нет надежды на счастливый конец. И в том нет вашей вины, леди Делфорд.
Глядя на него, она отпила еще бренди. После чего ее губы сложились сами по себе в ехидную улыбку:
– Думаю, вы наломаете немало дров, прежде чем поймете, что мы созданы друг для друга.
– Разве вы мне только что не сказали, что отказались от своей затеи выйти за меня замуж? Так уж лучше не разочаровывайте меня.
Боже милостивый, и надо же было ей такое сказать! Теперь он и в самом деле решит, что она сделала свой выбор. А ей прежде всего хотелось вызвать у него ревность. Но, видно, он только обрадовался такому исходу.
– Я помню свои слова, Эдгар, – весело рассмеялась Олимпия. От выпитого бренди ей стало тепло и легко. В одно мгновение тяжёлый камень упал у нее с души. – Но вы ошибаетесь, полагая, что нашему знакомству пришел конец. Эта роковая история только начинается, уверяю вас.
Её фамильярность несколько шокировала герцога. «Видно, бренди тому виной», – усмехнулся Эдгар. И видя пьяный блеск в глазах Олимпии, он внезапно пожалел, что предложил ей выпить. В то время, как он с непроницаемым видом пил бренди, она с улыбкой разглядывала стоящего перед ней гиганта. Его полураспахнутая рубашка обнажала волосатую грудь, а бриджи бутылочно-зеленого цвета демонстрировали стройные чресла. Он был соблазняюще красив. Олимпия не отрывала от него жадного взгляда.
– Боюсь, это ваша точка зрения, – сухо проговорил герцог, подходя к ней, чтобы взять пустой бокал. – Быть может, вы желаете, чтобы я налил вам еще бренди?
– Конечно, черт побери! – она поспешно сунула ему в руку бокал. – Сегодня я намерена хорошенько согреться. Разве вы не этого хотели?
– Сомневаюсь, что вы правильно истолковали мои слова. – Его глаза, прищурившись, смотрели на нее. – Я вовсе не хотел, чтобы вы напились у меня, как последний пьяница.
– Да неужели? – взгляд Олимпии, казалось, ласкал полуобнаженную грудь гиганта. – Ну, полно, Эдгар, не будьте жадиной! Налейте еще!
Заметив пристальный осмотр девушки, Эдгар незаметно усмехнулся. Он дал бы руку на отсечение, что она впервые видела полуобнаженную грудь мужчины. Это его весьма позабавило.
– По-моему, не так уж я и жаден, леди Делфорд, – без улыбки промолвил герцог минутой позже, не спуская с нее глаз. – Так и быть, мой погреб – к вашим услугам. Вы можете им пользоваться столько, сколько вашей душе будет угодно.
Услышав его слова, Олимпия так и открыла рот от удивления. Неужели он считает ее прирожденной пьяницей? Более изысканного оскорбления и придумать было невозможно. У неё даже хмель прошёл. Но она упустила свой шанс, чтобы достойно парировать ему. Он уже стоял возле полированного столика. И через секунду послышался звон хрусталя.