Опаленные войной (Рассказы)
Шрифт:
— Вот что, братцы. Я партизан, а вы, полицаи, поймали меня, ясно? Вяжи мне, Щуко, руки, и ведите в деревню.
Щуко вязать руки не спешил, лишь упрямо смотрел на командира.
— Ты чего? — спросил Старик.
— Не согласен.
— За последнее время ты что-то портиться начинаешь, Щуко. Я два раза не приказываю.
— Все равно. Я перед комбригом за вас головой отвечаю. А коли что случится?
— Ничего не случится. Только вяжи для виду, чтобы можно легко освободиться.
— Не могу. Лучше мы с хлопцами сходим, а вы посидите здесь.
— Почему?
— Риск же, товарищ командир!
— На войне риск — благородное
И вот четверо полицаев ведут по проселочной дороге бородатого дядьку, руки которого связаны за спиной. Идут молча. Держат путь к деревне. Они не знают — есть там немцы или нет. Будут действовать по обстоятельствам. Если немцев много, в деревне останавливаться не станут. В бой вступать решили только при самой крайней необходимости. Автомат Старика нес Щуко.
Но случилось все иначе, нежели разведчики предполагали. Навстречу им выехала черная легковая автомашина. Она волокла за собой шлейф серой пыли.
— Будем брать, — решил командир, — только без шума, ясно?
Пятеро остановились. Старик освободил руки от веревки, но продолжал держать их за спиной. Четверо отошли на обочину, а Щуко встал посреди дороги, широко расставив ноги. Горбатая черная машина резко остановилась, и из кабины выскочил немецкий майор. Он подбежал к Щуко и что-то стал ему выговаривать, постепенно переходя на крик. Сержант не понял ничего из того, что тот кричал. В это время четверо подошли к машине. Старик очутился возле разгневанного майора. Тот увидел его и оторопел: заметил на околыше красную звездочку. Потом перевел взгляд на Щуко, осмотрел его с ног до головы, видимо, соображая, что тут происходит.
Дальнейшее произошло моментально и без шума. Старик ловко скрутил майору руки, а Щуко зажал ему рот, чтоб не кричал. В это же время остальные справились с шофером. Один из разведчиков стукнул его прикладом по голове. Второй вытащил из кабины и бросил на обочину.
Майора связали и впихнули в машину, прямо на пол. Щуко, бывший тракторист, сел за руль. Старик рядом с ним, остальные втиснулись на заднее сидение, и машина помчалась к лесу.
Пленного майора звали фон Штрадером.
Старик по рации донес в штаб отряда:
«Давыдову. Пленный майор фон Штрадер показал — серьезных мер для обороны Карачева не предпринимается. Имеются сооружения для подвижной обороны. Штрадера конвоировать нет возможности. Совершил две попытки побега. Запросите У-2. Старик».
И еще через день:
«Давыдову. На аэродроме, что севернее деревни Р., находится более 100 самолетов противника. В районе соседней деревни устанавливают зенитную оборону. Старик».
Некоторое время никаких активных действий не проявляли — дали возможность немцам успокоиться после похищения майора. Отсиживались в лагере, времени свободного оказалось вдоволь. Старика терзали воспоминания. Боль сдавливала сердце, когда он думал о Люсе. Она властно ворвалась в его жизнь, и вот нет больше Люси. А было так.
…Давыдов решил завербовать бургомистра Брянска Плавинского. На связь с ним он послал разведчицу Люсю, а Старику приказал обеспечить охрану. Увидев первый раз Люсю, Петро — так звали Старика — с досады поморщился: несерьезного человека посылает комбриг на опасное дело. Девчонка вроде бы еще из детства не вышла — курносая, и глаза наивные-наивные. Шапка заячья, с длинными, до пояса, ушами. Телогрейка и валенки чуть великоваты. Подросток — и больше ничего.
От охраны Люся отказалась, и Старик не стал настаивать.
Разведчица попала на прием к Плавинскому и, выдав себя за беженку, попросила прописку в городе. Бургомистр взял у нее прошение и назначил день и час, когда надо было прийти за ответом. Уходя из кабинета, девушка незаметно оставила на столе пакет, в котором Давыдов предлагал Плавинскому сотрудничество.
Давыдов, узнав, что Люся ходила в город без сопровождающего, вызвал Старика и устроил ему нагоняй. Петро обиделся. Подумаешь, какая цаца, личного телохранителя ей подавай! И как у него часто бывало, ударился в крайность. Когда Люся собралась за ответом, Старик решил сопровождать ее сам. Он понимал, что второй поход к бургомистру очень опасен. Еще неизвестно, как поведет себя тот гад. Петра, однако, расстраивало и другое: уж очень несерьезно относилась ко всему девушка. Вроде бы и не отдавала отчета, на что идет. Старик оделся нищим, проник в город и поспешил в приемную бургомистра. Это была с его стороны рискованная затея, но другого, чтобы обезопасить девчонку, он не придумал.
Народу на прием к бургомистру набралось порядочно. Молчаливый, замкнутый народ, подозрительный друг к другу.
Петро незаметно пристроился в уголке, откуда ему было хорошо видно, и стал ждать. Если Плавинский вздумает арестовать Люсю, то Петро пустит в ход гранаты и автомат, который припрятал под свободно висящим на нем азямом.
Разведчица пробыла у Плавинского долго. Петро забеспокоился, но визит кончился благополучно.
Еще по дороге в город Старик присматривался к Люсе, сбоку разглядывал ее, и вдруг сделал открытие — а ведь девчонка она ничего, симпатичная. И не очень курносая, как кажется на первый взгляд, зато улыбчивая. Но самое главное открытие Петро сделал в приемной бургомистра, увидев, как Люся решительно входит в кабинет Плавинского, еще не зная, что ее там ждет, нахмурив брови и упрямо слов губы, готовая на все испытания. А когда она не спеша, пунцовая от волнения, вдруг в последнюю минуту нахлынувшего на нее, вышла из кабинета, Петро, сам того не ожидая, засветился радостью и понял, что Люся необыкновенная девушка.
Он нагнал ее на улице и нетерпеливо спросил:
— Ну? Что сказал бургомистр?
Люся продолжала идти, не сбавляя шага. И лишь в тихом безлюдном переулке остановилась и улыбнулась:
— Какой ты смешной!
Потом нахмурилась и вздохнула:
— Отказался.
С задания вернулись веселые, открывшие друг друга. У них появились общие мечты, которые они пока скрывали от других.
Люся по заданию отряда поселилась в городе, поступила работать на аэродром — русские женщины очищали взлетные полосы от снега и выполняли другую черновую работу. Примечала зорко, где расположены ангары, зенитные установки, сколько было самолетов и каких. Тайно переправляла сведения в отряд Петру, оттуда их сообщали на Большую землю.
К разлуке Старик отнесся легкомысленно. Подумаешь, великое дело! Люся ему по душе, но не страдать же из-за нее. Но, оказывается, Петро еще не знал себя. Через неделю после ухода девушки его обуяла такая тоска, что хоть бросай все дела и беги на тот чертов аэродром. Давыдов озабоченно спросил:
— Ты, случайно, не болен?
— Что вы, товарищ комбриг!
— Скучный ходишь.
— Так, голова немного побаливает, — соврал Петро и подумал: «Мать честная, теперь я знаю, почему люди гибнут от любви. Ну и срамота!»