Опасайся взгляда Царицы Змей (Зеленый омут)
Шрифт:
Как погиб Корнилин, так и не удалось узнать. Куда и почему уехала его жена Нина, спешно собравшись, не успев продать дом, не оставив никому своего адреса? На этот вопрос ответа тоже не было. Сиур успел в Харькове разыскать маклера, занимающегося продажей дома, но и он адреса вдовы не знал. Сообщения о ходе дел он должен был посылать в Киев, до востребования, туда же, в случае продажи дома, переслать деньги. Такие предосторожности без веских на то причин никто предпринимать не будет. Значит, у Нины Корнилиной причины были. Какие?
Горский явно что-то скрывает. Что? Неизвестно. Он владеет медальоном, на
Сиур поймал себя на мысли, что молодожены показались ему странными. Похороны, на которые он неожиданно попал, тоже вызывали недоумение. Все было насквозь фальшивым, словно дурной водевиль в третьеразрядном театре. Чертовщина, как сказал бы Влад.
О, Флоренция! Дитя восторга и грусти о безвозвратно ушедшем!
Луиджи любил этот дивный город, его прохладные рощи, прозрачные воды фонтанов, его дворцы и площади, его роскошные, благоухающие сады, мощеные камнем улицы, его разноязыкие храмы и мраморных богов, его жителей – красавиц, философов, рыцарей, художников, купцов и банкиров, ревнивых мужей и страстных любовников, отважных воинов и юных поэтов, монахов и странников, богатых сеньоров и беззаботных бродяг. Все они были пациентами Луиджи, ибо болезнь не знает различий.
– Врач прежде всего должен отрешиться от идеи, что он имеет дело с материей. Ты меня слушаешь, Манфред? Где витают твои мысли?
Манфред опомнился. У него сегодня с самого утра было намерение внимательно слушать Луиджи, помогать ему во всех опытах по алхимии, приготовить по рецептам несколько мазей, словом, трудиться, не покладая рук. Как получилось, что он думал об Антонии, о ее бледных щеках и глазах, полных печали? Его беспокоили отсутствие румянца на ее лице, бессонница и постоянное нервное напряжение, в котором она жила. Однако, надо что-то ответить учителю.
– Я немного задумался.
Луиджи подозрительно посмотрел на молодого человека. Он догадывался, о чем, или, вернее, о ком задумался Манфред. О сеньоре Альбицци, без сомнения.
– Будь внимательнее, – Луиджи решил продолжить объяснения. – В природе все живет: минералы и камни, вода, и даже стихии, огонь и ветер, – наделены крупицами жизненной силы.
Манфред с трудом заставлял себя слушать Луиджи. Мысли его стремились к Антонии, как он ни старался сосредоточится на том, что говорил целитель. Он то и дело отсутствовал, ведя внутренние диалоги с супругой сеньора Маттео, и, включаясь время от времени в разговор Луиджи, понимал, что пропустил целый кусок его пояснений. Учитель уже рассказывал не о материи.
– Подходя к постели больного, ты уже должен иметь гороскоп, составленный тобою на определенный час. Не забудь о Луне! Находится ли она в восходящем или нисходящем узле? Прибывает или убывает? Который проходит день от новолуния? В каком знаке находится?
– Луна играет такую большую роль?
– Конечно! –
– Сегодня мне почему-то трудно сосредоточиться.
– Вижу, – ответил беззлобно Луиджи. – Медицина, алхимия и астрология никудышние соперницы для прекрасной Антонии!
– Ты прав. – Манфред опустил голову. – Прости, я не знаю, что творится со мною! Я живу, словно в тумане. Нынче ночью я не мог глаз сомкнуть и все думал…Когда мне было лучше? Я не знал любви и жил спокойно, наслаждался красотами этого города, знаниями, которые ты давал мне, книгами, которые я нашел в твоей библиотеке и читал вечерами! Я бежал от любви, но она настигла меня, безжалостная, как смертельный удар в поединке. То, что меня радовало, стало теперь немило. Я весь горю, и не могу передохнуть ни одного мгновения! Взгляд Антонии – источник моих мучений, – день и ночь предо мною…И где бы я ни был, мое сердце рвется к ней.
– Магический круг.
– Что ты сказал?
Луиджи засмеялся.
– Любовь – это магический круг. Она создает священное пространство и начинает отсчет священного времени. Войти в этот круг означает войти в начало времен, или «время снов» – недоступное и сокровенное, ибо любовь – это тайна любящих. Только любовь может говорить о любви, не разум. Она существовала, когда рождался этот мир, и потому выше разума и логики. Ее законы неписаны, и не родился еще тот, кто мог бы судить ее. В магическом кругу Боги встречают Богов – изначальные бессмертные силы воссоединяются…
– Я не понимаю, Луиджи, – растерялся Манфред. Он не уловил смысл сказанного умом, но постиг сердцем, в котором день ото дня росла безумная жажда видеть Антонию, слышать ее голос, чувствовать ее волнение, предвещающее наслаждения близости…
– Кстати, как здоровье господина Маттео?
– Не очень.
– Ему помогают наши бальзамы?
Манфред пожал плечами. Было неясно, почему болезнь сеньора Альбицци, с которой почти удалось справиться, вдруг снова обострилась.
– Луиджи, а ты когда-нибудь бывал в левом крыле палаццо, в самом конце коридора?
Молодой человек совершенно не собирался спрашивать ничего подобного. Слова сами вырвались из его уст.
– Нет. Зачем? Комнаты больного в другой стороне.
– А…ничего странного ты не замечал?
– Странного? – Луиджи подозрительно уставился на Манфреда. – Что ты имеешь ввиду?
– Ну… – молодой человек замялся. – Никого там не встречал? В коридорах, особенно когда темно?