Опасная граница: Повести
Шрифт:
На том конце провода взяли трубку, но ответили не сразу. Сначала доносились какие-то голоса, звуки шагов, кто-то разговаривал по-немецки.
— Черт возьми, что эти люди там делают? — воскликнул озадаченный Стейскал и заметил на мальчишеском лице Юречки волнение. Скользнул взглядом по Биттнеру. Напряжение, которое овладело всеми, никак на нем не отразилось. Понятное дело, он же не отправлял дорогих ему людей в Мельник. Бог знает о чем он сейчас думал. Ни для кого не было секретом, что он гулял с Лизой Циммерман, дочерью одного из функционеров судето-немецкой партии.
— Может, спят и в Румбурке? —
Эта усмешка неприятно задела Стейскала, и он уже хотел было ответить резкостью, но тут в трубке раздался скрипучий голос. Понять что-либо было трудно, потому что говорили по-немецки, точнее, на каком-то наречии, похожем на немецкий. Стейскалова подошла к мужу и, услышав голос в трубке, побледнела. Ганка испуганно взглянула на Юречку, будто именно у него искала ответа на вопрос, что, собственно, произошло, почему станция оказалась вдруг отрезанной от всего мира. Она заметила, что он увлечен ею, только в последнее время. Раньше она думала, что он просто поддразнивает ее, как школьницу. Теперь же, когда Юречка бросал на нее пылкие взгляды, она смущалась.
— Что? Да вы, наверное, с ума сошли! — взорвался Стейскал. — Что за глупые шутки? Мне сейчас как раз не до них. Почему не отправили из Шлукнова сто одиннадцатый? Пражский уже ушел? Что, собственно, происходит? У меня повреждена линия. Наверное, какая-нибудь дрянь перерезала провод. Это Стейскал из Вальдека с вами говорит.
Он напряженно вслушивался в хриплый голос. Человек на другом конце провода слишком громко кричал — видимо, говорил по телефону впервые.
— Что происходит? — спросила Стейскалова.
Он посмотрел на нее, поколебался, потом перевел взгляд на остальных:
— Мне только что сказали, что вокзал в Румбурке занят орднерами.
— Аншлюс? — растерянно произнес Юречка, но тут же взбодрился: — Глупости! Над вами кто-то пошутил,— Он схватил трубку, которую Стейскал почти брезгливо повесил, и яростно покрутил ручку.
— Что ты собираешься им сказать? — устало спросил Стейскал. — Их угроза, что «придет день», осуществилась. Мы не принимали этого всерьез, думали, что у нас есть укрепления, армия, и вот пожалуйста!
— Не может быть! Не может этого быть! — упрямо твердил Юречка, вращая ручку телефона.
Наконец в трубке послышался каркающий голос. Юречка не слишком хорошо знал немецкий, но сразу понял, что Стейскал говорил правду. Человек, снявший трубку, представился как член вокзальной команды Румбурка и резким голосом потребовал говорить по-немецки, потому что с сегодняшнего дня фюрер взял Судеты под свою защиту.
— Но ты-то по-чешски понимаешь, не правда ли? Так вот, говорит командир роты местной охраны. У меня три танка и я направляюсь к вам!
— Брось эту. бессмысленную болтовню!. — резко сказал Биттнер.
— А что имеет смысл? — обрушился на него юноша.— Пусть хоть немного подрожат от страха.
— Господи, что же теперь делать? — вздохнула Стейскалова.
Все молчали, погруженные в свои безрадостные мысли. А Юречка все не мог понять, как это орднерам удалось совершить переворот в приграничной зоне и захватить вокзал, ведь достаточно было двинуть сюда незначительные силы, чтобы подавить мятеж. Угрозы орднеров до сих нор никто всерьез не воспринимал. Скорее ждали какой-нибудь вылазки из-за границы,
— Черт возьми, что делает наша армия? — взволнованно обратился Юречка к Биттнеру, как будто хотел начать одну из тех бесконечных дискуссий, которые они вели постоянно. — Она что, позволила разоружить себя?
— Подразделения Румбуркского гарнизона уже неделю назад заняли пограничные укрепления. Все это проходило под видом учений. Мне рассказывал шофер из пекарни, а теперь он возит им хлеб куда-то аж за Красна-Липу, — отозвался Стейскал.
— И никому не пришло в голову, что в городе остались сотни людей, которых надо защищать от этих фанатиков?
— Подожди, Юречка, не волнуйся! Мы еще не знаем, что произошло. Может, все это только блеф. Завтра вернутся наши, выгонят этих негодяев и снова будет порядок. Самые ярые фанатики удерут за границу, а остальные засядут в домах и носа на улицу не высунут.
— Хорошо, если бы вы оказались правы, — огорченно сказал таможенник. — Я бы их всех...
— Не волнуйся, — прервал его Биттнер, — ты всегда паникуешь. Подождем, посмотрим, что будет. Я тоже думаю, что все это просто блеф.
Юречка на минуту притих и сел на стул, но усидеть спокойно не мог и то и дело вскакивал.
— Подождем, может, какой-нибудь приказ получим, — сказал Биттнер.
— А если не получим вовремя, поднимем руки вверх? — раздраженно бросил таможенник.
— Пошли, мы и так уже задержались. Нас ждут у моста.
— Ладно, ты иди к мосту, а я сбегаю в лагерь. Пашек должен знать, что случилось.
— У нас же есть телефон, да и у командира роты всегда под рукой связной с мотоциклом. Если действительно что-то произошло, то Пашеку немедленно сообщили об этом. Не знаю, почему ты все время беспокоишься. Пока же ничего не случилось.
— Как ничего? В Шлукнове стреляли, вокзал в Румбурке занят...
— Только напугаешь Пашека. Ты ведь знаешь, какой он взбалмошный. Начнет стрелять без разбору, и в конце концов над нами же будут смеяться. Юречка, сохраняй спокойствие и благоразумие!
— Это верно, — согласился Стейскал.
Его симпатии всегда были на стороне Юречки, но сейчас доводы вахмистра показались ему убедительными. Может, в конце концов все кончится благополучно? Утро вечера мудренее.
— А вы что собираетесь делать? — обратился Юречка к Стейскалу.