Опасная граница: Повести
Шрифт:
Юречка прижал пулемет к плечу и выпустил короткую очередь в ту сторону, откуда прозвучали выстрелы.
— Не стрелять! — заорал Пашек.
— Я только дал им понять, что мы не спим, — объяснил Юречка.
— Нужно вступить с ними в переговоры ж выиграть время! — воскликнул старший вахмистр.
— Опять переговоры, — вздохнул Маковец.
— Да, переговоры! — категорично заявил Пашек. — Это единственная возможность обойтись без потерь. Немцы, видно, потому и не атакуют, что опасаются жертв с их стороны. И
Ему никто не ответил. Пашек ходил по кухне, пол тяжело скрипел под его ногами. Он был уверен в своей правоте. Да, переговоры! Надо попытаться заключить до : утра перемирие, а там посмотрим. Может, найдется среди немецких. командиров один разумный человек, который пойдет на это. Ведь атака станции им дорого обойдется. Они знают, что у ее защитников есть пулемет и гранаты. Да и само здание расположено довольно выгодно: вокруг луга, топкое болото. Немцы могут напасть только со стороны насыпи, но там негде укрыться. Против гранат они бессильны. Может ОНИ поймут, что лучше просто договориться...
На шоссе послышался шум мотора. Машина медленно двигалась с погашенными фарами. Пашек распахнул окно и выглянул. Автомобиль удалялся.. Вскоре звук мотора затих.
— Уехали, — довольно произнес Юречка.
Пашек что-то проворчал и сел на табурет, Его пальцы выбивали дробь по крышке стола.
— На улице холодно. Не хотите чая с ромом? — спросила Стейскалова.
— Пожалуй, не откажемся...
— Ганка, принеси воды!
Девушка нежно провела рукой по лицу Юречки и отошла к печи. Наполнив кофейник водой, она поставила его на плиту.
— Пойду посмотрю, — сказал Юречка и вышел в сени.
Он намеревался сменить Марвана, который довольно долго пробыл на улице и, наверное, замерз. Он прошел к залу ожидания и остановился.
— Идите погрейтесь, — предложил он Марвану, когда тот подошел.
— Мне не холодно.
— Стейскалова готовит чай с ромом...
— Тогда, пожалуй, пойду. На свету зря не показывайся, больше полагайся на слух.; Если кто появится на платформе, сразу услышишь.
— Идите-идите, в случае чего я дам знать.
Стейскалова раздала всем чашки с чаем — рома она не пожалела. Поставила на стол тарелку с бутербродами:
— Берите, вы же голодные.
Мужчины ели и разговаривали.
— Что же все-таки случилось с остальными отрядами? С фуковским, например? — поинтересовался Марван.
Село Фуков было расположено в пограничной зоне, на узком выступе, глубоко вдававшемся в территорию Германии. На самой границе стоял трактир. Войти в него можно было в Чехии, а вышел — и ты уже в Германии. Отряд местной охраны располагался в лесу, неподалеку от села. Подходы к лагерю были оцеплены колючей проволокой.
— Интересно, как обстоят дела там? Жаль, Что телефонной связи между лагерями не было, господа из Праги на такие расходы не согласились, —
— Если они отступили, то должны быть где-то недалеко от нас.
— Они могли перейти железную дорогу в лесу или у Йиржикова, а оттуда станцию не видно.
— Но стрельбу-то они слышали! — не унимался Марван,
— А кому хочется во что-то ввязываться? — усмехнулся Пашек. — Может, они в отличие от нас сразу сдались и теперь посиживают себе где-нибудь преспокойно.
— Вы хоть представляете, что с нами было бы, если бы мы сдались? — с раздражением спросил Марван. — Вы что, не слышали о разгромленных жандармских участках? О том, как разъяренная толпа добивает раненых? Поймите же вы, наконец, что немцы не желают вести никаких переговоров. Вы сами в этом убедились. Они скорее с нас кожу сдерут, чтобы доказать миру, будто самостоятельно освободили свой фатерланд и что насильственное присоединение к рейху есть самое верное решение судетского вопроса.
Пашек ничего не ответил. Его молчание свидетельствовало о том, что он не согласен с Марваном.
Стейскал в спор не вмешивался, а этот Пашек его просто раздражал. Раньше он считал его решительным и смелым человеком, но теперь... Конечно Марван прав. Тот, кто следил за событиями, понимал, что скрывается за все возрастающими требованиями судетских немцев. И вот наступила кульминация. Наверняка фашистская Германия предпримет решительные действия. Кто же встанет на защиту маленькой Чехословакии? Союзнические обязательства намерен выполнять только СССР.
В дом вбежал Юречка:
— Пан Стейскал, эти шпалы меня беспокоят. Представляете, если с той стороны за них спрячутся немцы! Они же перестреляют нас, как зайцев.
— Хочешь их убрать? Знаешь, какие они тяжелые?
— Убрать не хочу, а поджечь можно. Они бы всю ночь горели.
— Они мокрые. Дождь идет уже несколько дней.
— У вас есть керосин, а в сенях я видел промасленную ветошь.
— К мы у немцев как на ладони, — возразил Стейскал.
— Зато мы будем видеть луг, железную дорогу и шоссе. А при свете они не осмелятся на нас напасть.
— В этом что-то есть, — поддержал парня Марван.
— Сейчас я устрою костер! — воскликнул Юречка, радуясь своей идее.
Ему никто не возражал. Даже Пашек, к всеобщему удивлению, промолчал.
Стейскал вышел в сени, молодой таможенник последовал за ним. В щели между сложенными шпалами они засунули ветошь, облили ее керосином и подожгли. Сначала загорелся маленький огонек, но он быстро набрал силу и вскоре весь штабель был охвачен пламенем. Тьма отступила. Яркий свет залил рельсы, дом и все вокруг. Ветер гнал по платформе едкий дым.
— Вряд ли это разумно, — проговорил Пашек. — Теперь мы и на платформу не сможем выйти, а нас видно со всех сторон.