Опасная любовь
Шрифт:
– Ну, а дальше?
– Что дальше?
– Краткую биографию.
– Зачем она тебе?
– удивился капитан, теряя инициативу.
– Ты же ко мне клеишься?
– Я тебя везу, - буркнул он.
Во мраке салона её гладкие волосы блестели, будто покрытые чёрным лаком. Голова к макушке заметно сужалась и походила на гигантскую луковицу. Антонина вдруг хихикнула:
– А ко мне не приклеиться.
– Почему же?
– спросил капитан с долей раздражения, что на оперативной работе глупо.
– Ищу мужчину,
– У меня вот движимость, и бегает не в Испании, а в России.
Они уже въехали в Широконосовку, которая чётких границ не имела - место бывшей деревни. В центре шестнадцатиэтажки, а по краям, среди деревьев, нагловато краснели новенькие кирпичные коттеджи. Палладьев притушил скорость, ожидая команды. Она сказала почти задумчиво:
– Вообще-то машина штука удобная.
– Если не ломается, - согласился он.
– Мне вот надо в Выборг, а на электричке неудобно.
Капитан понял, что их хрупкий контакт может лопнуть, если она попросит везти её в Выборг. Он откажется: другие дела есть, майор ждёт, бензин кончается.
– А что в Выборге?
– Сходить в замок на турнир. В зале горит камин, рыцари в доспехах пьют водку, но в забралах…
– Только не сегодня. Мы приехали?
– Да.
Она вышла из машины. Капитан тоже выскочил, сообразив, что с нею уходит сплетённая им ниточка. Оборвётся - и вся эта поездка станет пустой. Он попробовал ухватить её, ниточку:
– Антонина, на чём же поедешь обратно?
Она засмеялась неприятно, с чуть заметным посвистом, словно кого-то подманивала. Капитан хотел рассмотреть её глаза, но не удавалось - она слишком мелко и часто моргала. Соринки?
– Говоришь, Игорь?
– Точно.
– Игорь, а ты не мент?
Он поёжился якобы от возмущения, но поёжился от недоумения. Где же он прокололся? Шло всё так гладко… Не слишком ли прямо он ломился? Поскольку уже ёжился, то теперь капитан поморщился:
– Антонина, тебя утрясло?
– А почему ты решил, что я должна возвращаться?
– Кошёлки с продуктами нет, в сумке цветочки… Значит, не домой, а в гости, - скоротечно выдумал Палладьев.
– Глаз у тебя намётанный…
– Работаю охранником. Сутки дежурю, трое дома.
– Сколько с меня?
Она распахнула сумку, из которой поникли цветы. Мысль капитана завертелась флюгером: сейчас она расплатится и уйдёт. Источник информации… Возможно, что никакой она не источник. Но Палладьев приучил себя начатое доделывать.
– Антонина, ты про Выборг говорила… Можно договориться.
– Лучше отвези мне чемодан и две сумки с тряпками.
– Когда, откуда и куда?
– воспрял капитан.
– Давай в субботу. Часикам к десяти подъезжай к той остановке, где сегодня меня взял. Так сколько с меня?
– В субботу и расплатишься.
Есть люди, которым не спится, если на ночь не посмотрят телесериал. Я не усну, если перед
И не высыпаюсь. Поэтому утром дома выпиваю чашку кофе, а в своём кабинете вторую, лишь переступив порог.
С утра мой порог переступил и Леденцов. Я насторожился. В такую рань майор без дела не заглядывал. Спросил я провокационно:
– Боря, кофейку?
– После трупа.
– Какого трупа?
– Свежего.
– У тебя в машине, что ли?
– Нет, рядышком, в парке.
Дальше спрашивать бессмысленно - происшествие. Свеженький труп, не свеженький… Надо ехать. Нищему собраться - только подпоясаться. Хочу сказать, что мне собраться - только взять следственный портфель. У входа в прокуратуру ждала полностью укомплектованная машина: судмедэксперт, криминалист, оперативник. Мы с майором её доукомплектовали.
В трёх кварталах от прокуратуры был парк районного масштаба. Значительную его часть занимал водоём. Купаться в нём запрещалось, но кто теперь следует запретам?
– Почему сам поехал?
– спросил я майора, имея в виду, что он всё-таки начальник оперативно-розыскной части уголовного розыска.
– Мой отдел зовётся убойным.
– А тут убийство?
– Сейчас глянем…
Оттеснив толпу, мы подошли к воде. На месте происшествия много трудностей, и, прежде всего, боишься что-то упустить. Какой-нибудь след: отпечаток, окурок, мазок, спичку… Здесь, похоже, упускать было нечего.
Труп мужчины в плавках лежал на берегу, почти касаясь пятками кромки воды. Я начал составлять протокол осмотра. Поза тела, кожные покровы, зрачки, трупное окоченение… Никаких видимых телесных повреждений - это для следователя главное. Мне и писать нечего: не фиксировать же многочисленные фантики да картонные стаканчики от мороженого, которыми усыпан пляж. Зато я тщательнейшим образом расписал плавки: материал, цвет и качество синих полосок.
– Дора Мироновна, ваше мнение?
– спросил я судмедэксперта.
– Захлебнулся. Видите, белая пена из носа и рта? Первый признак. Ну, и бледность кожных покровов, рот широко открыт… Акт вскрытия через неделю.
Торопиться она не станет, потому что не убийство. Да и мне это вскрытие не к спеху, поскольку сперва надо установить, кто утонул.
Майор подвёл парня из толпы:
– Вот он видел.
– Что видел?
– Как этот мужик лез в воду, - сообщил парень.
– Ну и как?
– Шатался во все стороны.
– Он был пьян?
– обратился я к судмедэксперту. Она нагнулась и долго нюхала, почти касаясь носом губ покойника.