Опасная любовь
Шрифт:
— Просто я хочу видеть тебя счастливой, Андреа!
— Знаю, папа. Но я и так счастлива, — заверила она, удивляясь, почему эти слова кажутся ей сейчас ложью. Поднявшись, она поцеловала отца в макушку. — Надеюсь, этот разговор останется между нами? — осведомилась она и, увидев недоуменный взгляд отца, пояснила: — Я не хочу, чтобы ты заговаривал с Джимом о женитьбе.
— Отец вправе узнать намерения друга своей дочери.
— В этом случае беспокоиться следует не о намерениях Джима, а о моем желании. А я не желаю выходить замуж! — Эти слова
— Ладно, посмотрим, детка.
— И перестань называть меня деткой — мне уже не шестнадцать лет, а тридцать восемь! Я не хочу, чтобы ты задавал вопросы или вмешивался в мои дела — пусть даже для моего блага, ясно?
Натан Бишоп нахмурился.
— Ясно, — нехотя откликнулся он.
— Вот и хорошо! — Энди обернулась к девочкам: — Вы идете со мной? Пора готовить обед.
Разумеется, отец не сдержал обещание. Перед сном, выйдя из спальни за стаканом воды, Энди выглянула в окно на кухне и увидела, что отец и Джим сидят на веранде в окружении противомоскитных свечей. Отец Энди посасывал сигару, Джим потягивал бренди из стакана. На первый взгляд оба казались спокойными, почти расслабленными, но, судя по напряженным позам, разговор шел серьезный.
Первым побуждением Энди было выбежать из дома, схватить отца за ухо, увести его в комнату и хорошенько отчитать. Именно так поступили бы мама и Натали. Но Энди обладала более мягким характером. Она задумалась: в ответ на ее возмущение отец может заявить, что ничего наобещал ей. И кроме того, Джим, как он как-то выразился, уже взрослый мальчик. Он вполне способен справиться с ситуацией самостоятельно. Если Джим выдержит бой с ее отцом, значит, на него можно положиться. Энди выпила воды, поставила стакан на сушилку и вернулась в спальню.
— Он и в самом деле твой приятель, мама? — спросила Эмили, когда они улеглись в постель. — Ты не пошутила?
— Нет, не пошутила, — отозвалась Энди и поцеловала дочь в макушку. — Надеюсь, ты не против?
— Пожалуй, нет, — после минутного раздумья ответила девочка. — Он хороший. Мне он нравится, да и Крису тоже — он сказал это, пока мы мыли посуду. Крис говорит, что Джим разговаривает с ним как со взрослым — о строительстве и о том, что на следующий год Крис сможет поработать, если ты разрешишь, потому что многие мальчики начинают подрабатывать на стройке с шестнадцати лет. Крис спросил, откуда у него шрамы.
Энди затаила дыхание. Она еще не успела расспросить Джима о шрамах, но любопытством не уступала своим детям.
— Джим объяснил, что упал с крыши и перенес операцию, чтобы вновь научиться ходить. Он сказал, что его бедро почти полностью состоит из пластика и металлических штырей, а не из настоящих костей. Иногда даже детекторы металла в аэропорту срабатывают, когда он проходит мимо. — Эмили надолго замолчала, о чем-то задумавшись. — Мама… вы с мистером Николоси… — Эмили заерзала в постели, явно стесняясь откровенного разговора
Энди было смутилась, но вовремя вспомнила правило — всегда быть откровенной с детьми.
— Да, мы целуемся… и так далее.
— И ты хочешь выйти за него замуж?
— Он еще не сделал мне предложение, — уклонилась от прямого ответа Энди.
— А если он сделает его? — настаивала Эмили. — Ты согласишься?
Согласится ли она? Еще неделю назад Энди решительно сказала бы «нет», не испытывая никаких сожалений. Еще вчера она поступила бы точно так же. Но теперь… она ни в чем не была уверена. Неделю назад она клялась, что у нее больше никогда не будет любовников, а сегодня называет Джима Николоси приятелем.
— Нет, — наконец ответила она, — вряд ли, — и не удержалась от ответного вопроса: — А если бы я согласилась?
— Я была бы так рада! Он хороший, а ты всегда улыбаешься, когда смотришь на него. — Эмили придвинулась ближе к матери, наслаждаясь покоем ее объятий. — Поэтому я буду рада, если ты согласишься выйти за него замуж.
Энди сняла шлем, повесила его на руль «харлея», сцепила пальцы и потянулась, ожидая, когда Джим заправит мотоцикл. Воскресный день заканчивался, Джим и Энди возвращались в Миннеаполис.
— Что сказал тебе отец?
— Когда? — спросил Джим, не сводя глаз со счетчика.
— Вчера вечером, на веранде. — Она взлохматила свои примятые шлемом волосы. — Похоже, у вас состоялся крупный разговор.
— А, вот ты о чем! — Джим пожал плечами. — Он расспрашивал, что мне известно о вандализме в особняке. — Услышав удивленный возглас Энди, он продолжил: — Что же тут странного? В конце концов, я был там и все видел, — торопливо добавил он, заметив внезапную вспышку гнева в глазах Энди. — Ему требовались сведения из первых рук.
— Так я и знала! Ему потребовался свидетель. Моего отчета, видите ли, оказалось недостаточно! — Энди раздирали раздражение и желание рассмеяться. — А я думала, он выпытывает у тебя нечто совсем другое.
— Что, например?
Энди смутилась.
— Твои намерения насчет меня. Я сказала, что мы спим вместе.
— Что?!
— Что мы спим вместе, — повторила Энди и расхохоталась, увидев ошарашенное лицо Джима. — Об этом он знал и без меня — от Коффи, просто ждал подтверждения.
— Коффи рассказал ему о нас?
Энди кивнула.
— Пока папа служил в полиции, они с Коффи были неразлучны. Именно поэтому мне так не хотелось сообщать о случившемся в полицию. Я знала, что вести все равно дойдут до отца. — Она покачала головой. — Впрочем, он воспринял их на редкость спокойно. — Ее отец лишь задал несколько вопросов, высказал несколько предположений и сменил тему, что было ему несвойственно. Теперь-то Энди понимала, в чем дело: он решил поговорить с Джимом по-мужски и выведать все, о чем умолчала дочь. — А я-то думала, он наконец понял, что я вполне могу позаботиться о себе.