Опасная охота

Еремеев Валерий Викторович

Мы на цыпочках выходим на площадку и прислушиваемся. Внизу тишина. Неслышно ни воя милицейских сирен, ни звука шагов. Однако из предосторожности, мы все-таки едем вверх, переходим по крыше в самое крайнее парадное и уже через него выходим на улицу. Потом ловим мотор, который развозит нас по домам.

Вано выходит раньше меня. Я делаю таксисту знак подождать и тоже вылезаю из машины, чтобы перекинуться с помощником парой слов без свидетелей.

— Как думаешь, это не мог быть тот человек, которого мы ищем? — интересуюсь я его мнением.

— А что ему там могло понадобиться?

— Тоже, что и нам. Он хочет замести следы, чтобы мы не вышли на его неверную женушку, а с ее помощью и на него.

— Исключено, — Вано качает своей непричесанной головой. — Зачем тогда подушки было распарывать? А доски с пола срывать? Ты не находишь странным, что человек, который в открытую демонстрирует перед соседями своих красавиц, в тоже время прячет под паркет записную книжку с их координатами?

Все, что он говорит, совсем неглупо. Я уже говорил, что Вано хороший сыщик и способен видеть любую мелочь. Я, например, оторванного паркета не заметил. Черт, неужели я иду по ложному следу, и мы имеем дело не с ревнивцем, а с кем-то другим?

— Хорошо, завтра подумаем, а теперь иди, отдыхай.

— Какие задания для меня на завтра?

— Я собирался поручить тебе проделать то же самое, что сегодня, только уже в отношении Ольги Викторовны Коцик. Но теперь, с той рожей, которую ты будешь иметь завтра… Короче, смотри сам. Но если ты все-таки пойдешь, то действуй очень осторожно. Учти, что она, в отличие от своего мужа, не лежит в больнице. Хотя… Стоп!.. Знаешь, что ты сделаешь первым делом? Возьмешь у Логинова описание и имя одного типа, который сегодня утром справлялся в больнице о здоровье нашего клиента и узнаешь, работают ли они вместе. Если вдруг окажется что нет, то спросишь сослуживцев Коцика не знают ли они кого-нибудь с походящей внешностью. Если опять нет, то боюсь, что тебе снова придется сделать круг почета по соседям и прочим знакомым Юрия Ивановича.

— Так ведь мы знаем его имя!

— Только с его слов. Если выясниться, что он соврал насчет работы, то и кликуха, которую он сказал Логинову, тоже липовая. Хотя, конечно, проверь.

Мы прощаемся. Боясь задеть его самолюбие, я не говорю о том, чтобы он не ляпал языком про наше с ним приключение, тем более что выглядели мы в нем не самым лучшим образом. Он и сам прекрасно это понимает.

Глава 8

Добравшись домой, я первым делом накладываю себе на башку холодный компресс и разваливаюсь в своем любимом кресле перед телевизором. Надо немного придти в себя. На некоторое время я забываю про семейство Коциков: Юрия Ивановича с его гаремом, Ольгу Викторовну со своим волкодавом, а вместе с ними и про мужика в коричневом пальтугане.

Идет передача под названием «Русская баня», а ее сегодняшняя тема — «Жены и любовницы». Дребезжащим от удовольствия голосом женщина рассказывает всей стране о том, какой хороший, заботливый, внимательный и, самое главное, верный у нее муж. Сам герой восседает тут же на соседнем кресле и довольно улыбается в телекамеру.

Это высокий брюнет, весьма недурной наружности с большими гусарскими усами, лихо торчащими во все стороны, что делает его похожим на Сальвадора Дали. Не дожидаясь пока женщина закончит хвалебный гимн в честь своей половины, ведущий передачи Матвей Балахов (всякий раз, когда его вижу, то не перестаю удивляться, почему он до сих пор жив?) щелкает пальцами, из секретной комнаты выводят еще одну мадам, которая оказывается любовницей брюнета, к тому же еще беременной! Описать рожи супругов я просто не в состоянии. Такое надо видеть! Верный муж мгновенно никнет и из высокого человека превращается в лилипута. Усы перестают топорщиться и спадают ему на подбородок, как две большие сопли. Его благоверная говорит «ох» и падает спиной со стула, и теперь телезрителям видны только ее ноги в лакированых башмаках. Что же касается ведущего, то он объявляет рекламную паузу и просить нас оставаться с ним и не отходить надолго от телевизора.

Телефонный звонок так и не дает мне узнать, как будет оправдываться уличенный Казанова, на месте которого лично я сразу бы свернул Балахову шею прямо в студии. Думая, что это Царегорцев, которому хочется узнать, чего мне удалось добиться, я поднимаю трубку. Не угадал.

— Мне срочно нужно поговорить с Лысаковым, — слышу я взволнованный голос.

— С Лысковым, — поправляю я.

— Извините. Это Ольга… Ольга Коцик. Мне нужно с вами встретиться. Вопрос очень важный.

— Можно узнать, почему вы переменили свое решение?

— Мне страшно, — отвечает она.

— Что произошло за это время?

— Мне звонили. Сказали, что Юра должен сто тысяч долларов и что если они не получат деньги в течение трех дней, то возьмутся за меня всерьез. За меня и за сына.

— Говоривший не назвал себя?

— Нет. Сказал только, чтобы я готовила деньги. Боже, что мне делать? Где я возьму такую сумму?

— Вы не дома?

— Нет, сразу же после звонка я отвезла сына в пригород к матери. Но я не могу оставаться дома одна. Мне страшно.

— А ваша собака?

— Я оставила Соню с сыном. Для его безопасности.

Соня. Вот как, оказывается, зовут этого славного песика!

— Вы правильно поступили. Где вы сейчас?

— На площади, возле «Дома Книги».

— Хорошо. Никуда не уходите. Я сейчас приеду.

Итак, моя вечерняя раслабуха накрылась.

Транспорт в это время ходит ужасно плохо и, перед тем как выйти из дому, я вызываю тачку с желтыми шашечками, одновременно спрашивая себя, согласиться ли мой шеф возместить расходы на поездки в такси или же мне придется расплачиваться из собственного кармана. Быстро нахожу мадам Коцик, забираю ее, потом мы едем ко мне. Она действительно нервничает. Это видно невооруженным глазом.

Я пропускаю Ольгу Викторовну вперед. Ее взгляд падает на батарею пустых бутылок, выстроенных вдоль стены, и сантиметровый слой пыли, покрывающий мебель. Мне очень неудобно за этот бардак. Приходиться врать:

— Извините за беспорядок, когда вы мне позвонили, я как раз собрался делать уборку.

— Вы холостяк?

— С некоторых пор.

— Тогда вам не за что извиняться. Для холостяка ваша квартира выглядит вполне типично.

Я угощаю ее чаем с лимоном, после чего перехожу к делам более важным. В качестве прелюдии, она еще раз рассказывает мне то, о чем сообщила по телефону: про звонок неизвестного, про угрозы, про сто тысяч долларов. Все это мне, честно говоря, не интересно, но не могу же сказать, что это я сам позвонил днем, чтобы развязать ей язык, поэтому сейчас вынужден изображать внимание.

— Я не знаю, что мне теперь делать. Может обратиться в милицию? — спрашивает она в конце концов.

— Можно и обратиться, только сейчас это вам не поможет. Один телефонный звонок еще не повод, чтобы приставлять к вам охрану. Вот когда с вами что-нибудь случиться, тогда они и начнут расследование, а ваш рассказ послужит им отправной точкой.

Бедняжка находиться в одном шаге от обморока. Я замечаю это и спешу ее успокоить.

— Ну, я надеюсь до этого не дойдет. Мы постараемся вам помочь.