Опасное наследство
Шрифт:
– Вы двое поедете со мной, – велел Каллан Пороховой Гузке и мне.
Так мы и поступили.
Почти все последнее время мы провели в поисках, однако же не увидели ни лиходеев, ни овец, ни следов. Только когда солнце успело подняться на полуденную высоту, случилось нечто…
Это Пороховая Гузка нашел их. Нет, не разбойников, а овец. Нашел в расщелине утеса, почти скрытых под сенью березы.
– Здесь! – заорал он, но голос его дрогнул. В нем не слышалось ни торжества, ни радости. А подъехав ближе, мы смогли увидеть и услышать почему. Потому как все овцы были дохлые. Нескольких
– Я увидел мух, – стал рассказывать, побледнев, Пороховая Гузка. – И вот, нашел овец. Они все дохлые.
Он посмотрел на Каллана и на меня огромными удивленными глазами. Кто же, в конце концов, украл дохлых овец?!
Овцы, само собой, не были дохлыми, когда их украли, но я прекрасно понимал, что он имел в виду. Зачем, в конце концов, так утруждать себя, чтобы сначала украсть животных, а потом их умертвить? Это не могло быть сделано даже ради баранины, потому как там, в расщелине утеса, не пройдет и суток, как мясо протухнет. Не знаю я, кем нужно быть, чтобы есть эту баранину.
– За это ответит Скайа, – угрюмо произнес Киллиан, завидев дохлых овец. – Напасть на старика, застрелить его собаку, украсть его хлеб? Как прокормиться Эвину зимой?
– Мауди не даст ему голодать, – заверил Каллан. – Но твоя правда. Скайа должен ответить за это. Кому-то из нас придется ехать в Скайарк.
Больших надежд поймать негодяев теперь же, когда овец с ними больше не было, не осталось. После недолгих переговоров мы все поскакали в Скайарк, кроме Валя, который помчался обратно – рассказать обо всем Эвину и остальным из Кенси-клана.
Скачка в Скайарк отняла у нас большую часть дня, и, даже встреть мы по дороге кого-либо из Скайа-клана и минуй мы более одного селения, Каллан запретил нам говорить и делать что бы то ни было, кроме как учтиво здороваться.
– Мы обратимся с нашей жалобой к Астору Скайа, – сказал он. – Как подобает – таков обычай. И никто не посмеет обвинить нас в том, что мы рушим мир кланов.
Скайарк был настоящим городом-крепостью, единственным в Высокогорье. Астор же Скайа был на горной гряде единственным верховным главой клана. А высокогорцы прочили его не меньше как в князья из замка.
Скайарк располагался в самом устье Скаилер-ского ущелья и был очень важен, потому как в других местах большим караванам и фургонам никак было не проехать в горах. Об Асторе Скайа шла молва, что предки его слыли больше жёвдигами разбойников, нежели князьями из замка Скайа-клан, но ныне он немало зарабатывал на обычных торговых сделках да на плате, которую Астор взимал за проезд, чтобы предохранить ущелье от обвалов и бандитов.
Скайарк, озаренный послеполуденным солнцем, внушал искреннее почтение. От одного горного склона до другого тянулась городская стена, громадная и серокаменная, что твоя гора, а на башнях реяло знамя Скайа – синее сверху, черное снизу и с золоченым орлом посредине.
Я бросил беспокойный взгляд на наш небольшой отряд. Шестнадцать запыленных, запотелых высокогорцев, собравшихся в путь второпях посреди ночи и с тех пор не слезавших в суровой скачке с коней. Шестнадцать запыленных высокогорцев да еще я.
Наша толпа не внушала почтения, а я, глядя на здешние крепостные стены, думал, что, заедь мы сперва сюда, Скайа щелкнул бы нас, как щипцы щелкают орехи. И значит, пролить кровь можно, если Скайа и вправду грабил наши земли и проливал кровь.
– Кто там? – окликнул привратный стражник.
– Люди из Кенси-клана! – воскликнул в ответ Каллан, и, даже чувствуй он себя орехом, зажатым щипцами, этого заметно не было. – У нас дело к Астору Скайа.
– А какое дело, Кенси?
– Права клана! – только и ответил Каллан, но голос его был тверд как железо.
Ворота отворились.
– Тогда входите, Кенси! – решил страж. – Во имя прав клана!
Астор Скайа принял нас в Сокольем дворе. Облаченный в кожу и с толстой сокольей перчаткой на руке, он, видно, собирался на охоту. Оседланный, начищенный, сверкающий, блестящий конь стоял наготове. Рядом на коньке помельче сидел необычный всадник: то был орел, привязанный сокольим ремнем и с украшенным перьями клобучком на голове.
– Какое у вас ко мне дело, Кенси? – нетерпеливо спросил Астор, косясь на солнце. – У меня не много времени.
Орлиная охота возможна лишь при дневном свете, из-за этого он так и торопился.
– Ночью напали на Эвина Кенси! – сообщил Каллан. – Застрелили его собаку и похитили его овец. Лиходеи были в плащах клана Скайа, и след их привел прямо сюда. Мы нашли овец на землях клана Скайа, овец уже дохлых. Астор Скайа! Это недостойное деяние, это – преступление! Оно требует ответа.
Астор Скайа, подняв подбородок, поглядел на Каллана так, будто от него дурно пахло:
– Он что, обвиняет нас в краже овец?
– Я требую ответа!
– Вот тебе ответ… Клан Скайа вовсе не овцекрады и никогда ими не был. Прощай!
Повернувшись спиной к Каллану, он подошел к поджидавшему его коню.
– Так дело не пойдет, Скайа!
Сначала я подумал, что это сказал Каллан. Но голос был другой – более хриплый и злобный. Их произнес всадник, въехавший на Соколий двор, старик, что мог быть только Эвином. Его длинные седые волосы торчали во все стороны, борода по-прежнему была в крови, а на одной стороне лица, там, где кровь из раны на лбу не была как следует смыта, виднелась ржаво-алая полоса. Его конь был мокрый от пота и спереди и сзади и, похоже, плохо держался на ногах. Но он по-прежнему слушался хозяина и сделал несколько неверных шагов вперед, чтобы Эвин мог взглянуть прямо вниз на Астора.
– Эвин! – воскликнул Каллан и протянул руку, желая остановить старика.
Но Эвин глядел сверху вниз только на Астора. Из свернутого шерстяного одеяла за седлом он вытащил меч – меч такой старый, что он вовсе почернел от времени.
– Глянь-ка хорошенько на этот меч, Астор! – произнес старик. – Это меч моего отца и моего деда. И прежде он уже не раз отведал кровь Скайа. И он снова вернется к этому, коли я найду того лиходея, что убил мою Молли. – И он плюнул Астору Скайа прямо в лицо.