Опасность сближает

Лазарева Катерина

— Хорошо, но после универа всё-таки зайди ненадолго, отдам пирожки, — с мягкой улыбкой просит она.

Мама в последнее время как будто пытается навёрстывать упущенное — вот и за готовку на этот раз активно взялась на радость нам с бабушкой. Получается и вправду вкусно, хотя стараться ей нужды нет. Всё равно приятно.

Соглашаюсь — думаю, и Давид это хорошо воспримет, а маме будет в радость. Хотя я уже жду, когда её муж, мой отчим, приедет к ней в Россию. Он сделал свой выбор и, конечно, в пользу жены, а потому осталось уладить последние нюансы и переедет сюда.

Квартиру покупать собирается, гражданство получать. Они будут жить вместе, а я, наверное, останусь с бабушкой. Ну или буду жить на два дома. Или даже на три… Учитывая квартиру Давида.

В любом случае, у меня нет сомнений, что приезд отчима ничего не омрачит, а только улучшит. Мама перестанет настолько стараться для меня, расслабится, увидит, что мы все вполне ладим. Я получу большую свободу действий. Хотя она у меня и сейчас есть, но чувствую себя чуть ли не обязанной выкраивать немалое время для семьи.

С отчимом мы уже разговаривали по видеосвязи. Вполне приветливо, даже подшучивали.

В универ еду на мотоцикле. Уже нисколько не беспокоюсь ни о конспирации, ни о возможности быть замеченной кем-то знакомым. Я сегодня даже без шлема: расстояние небольшое, дороги безопасны, гонять не собираюсь. Мама тоже в курсе моего увлечения, ничуть не удивлена и не возражает. Хотя она, наверное, всё вообще приняла бы, в таком сейчас настрое.

В универ подъезжаю за пять минут до важной пары, с которой у нас начинается промежуточная аттестация. Поднимаюсь быстро, ни разу не опоздала, но почти вся группа уже тут.

И Давид тоже…

Сегодня он не заезжал за мной на машине, а я за ним — на мотоцикле, потому что с утра помогал брату с какими-то его очередными проблемами. Явно ничего серьёзного на этот раз, потому я не стала спрашивать. Но, видимо, разобрались быстро: Давид увлечённо разговаривает о чём-то с Ариной, они часто улыбаются и даже смеются.

Я сама хотела, чтобы они общались, старалась создать условия, при которых это было бы непринуждённо и легко. Добивалась этого, и оба шли мне навстречу. Радовалась, осознав, что никаких препятствий ни с его стороны, ни с её. Откуда тогда этот жалящий жар по телу, когда смотрю на них сейчас?

Даже не думала, что я ревнивая. Но сложно отрицать, что именно это чувство сейчас душит. Учитывая, что нормально дышать не получается, а в голове только и мысли, остались ли у Арины чувства. Со стороны вроде нет, но, может, умело их маскирует. Они смотрят друг на друга чуть ли не с теплом.

А Давид? Точно ли не видел в ней девушку никогда?

Так, стоп, хватит. Он ведь мой. Сомневаться в этом — значит, нуждаться куда больше, чем могу себе позволить. Я ведь люблю и любима, а не зависимая какая-нибудь.

Подхожу к ним ближе. Ухватываю слова Давида:

— Да, вот я тоже об этом подумал.

Оба замечают меня, и Арина не отвечает. Переводит внимание на меня.

— О чём говорите? — как можно более непринуждённо интересуюсь.

— О преподе, которому сдавать сейчас, — сразу сообщает Давид. Буднично, как о пустяке.

Едва ли вообще догадывается, что я могу его ревновать. Тем более, к собственной подруге.

А самое странное, что даже понимая абсурдность этого, продолжаю так делать. Ведь явно демонстративно жмусь к Давиду, целуя в щёку и переплетая наши пальцы.

— Готов? — спрашиваю, едва ли не воркуя.

Мы, конечно, и раньше проявляли чувства у всех на виду, но инициатором всегда был он. Мне это скорее неловко было. Потому Давид слегка удивлён, чувствую же. Но быстро ориентируется: обвивает рукой, утыкается носом мне в волосы на какие-то секунды и отвечает почти ласково:

— Готов, — и посмеивается чему-то.

Причём не он один. Улавливаю смешок Арины и вдруг замечаю, что они ещё и переглядываются. Аж не по себе становится.

— Чего вы? — вроде как бурчу, но улыбка всё равно тянется на лицо.

Подруга ведь чуть ли не ласково смотрит, мягко. Да и поясняет сразу:

— Ты стала ревнивой, — кивает на мои руки, которые, оказывается, ещё сильнее сжимают Давида. — Я ни на что не претендую давно. И вообще, мне уже другой нравится, — неожиданно легко поясняет Арина тему, которую я всегда считала слишком сложной, чтобы заводить.

Даже представить себе не могла, что подруга вот так просто может сказать это и мне, и ему в лицо. Да и вообще общаться с Давидом чуть ли не как с другом…

Кажется, мне и вправду не стоит напрягаться — ни из-за её симпатии, ни из-за возможной неловкости между ними. Той довольно давно уже нет. Я и раньше замечала, но не заостряла внимание.

— Кто? — осторожно спрашиваю, ведь эту тему лучше обсудить наедине, наверное.

С другой стороны — Арина сама её начала, значит, возможно, без проблем ответит и при Давиде. Может, она и делится с ним сейчас тем же, что и со мной. Подружились ведь.

— Ну… — она вздыхает смущённо, но не медлит с ответом: — Он солист одной группы…

Узнаю подругу. Лишь сначала помявшись, она дальше с удовольствием рассказывает о том парне. Да, старше нас ненамного, но вроде как восходящая звезда.

Влюблённость вполне в духе Арины, если уж честно, — моя мечтательная подруга частенько ведётся на крутые образы, да и с Давидом, по сути, получилось так же. Он быстро зарекомендовал себя как своеобразная звезда если не всей параллели, то нашей группы уж точно. Как и с этим солистом, подруга толком не общалась с Давидом до меня. Больше сама придумала ему качества, клюнув на красивую обёртку.

Но как бы я ни относилась к таким влюблённостям, вижу же, что для неё это всерьёз каждый раз. Потому киваю, поддерживая разговор, и даже подытоживаю:

— Надеюсь, всё получится.

К счастью, Давид тоже вроде как с пониманием относится. По крайней мере, не насмехается даже беззлобно, просто обнимает меня крепче, слушая нас.

— По крайней мере, с ним у меня шансов больше, чем было бы с Давидом, — усмехается Арина, а мне остаётся только поражаться тому, насколько легко она теперь об этом говорит. — Слишком любит тебя, это видно, — на последних словах в её голосе уже чуть ли не мечтательность, но явно не к моему парню направленная.