Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953

Издание осуществлено при финансовой поддержке Еврейского музея и Центра толерантности

Donald Filtzer

The Hazards of Urban Life in Late Stalinist Russia Health, hygiene, and living standards, 1943–1953

This translation of "The Hazards of Urban Life in Late Stalinist Russia" is published by arrangement with Cambridge University Press.

Дональд

Автор многочисленных исследований по вопросам трудовых отношений в Советском Союзе: Soviet Workers and Stalinist Industrialization: The Formation of Modern Soviet Production Relations, 1928–1942 (Лондон, 1986); Soviet Workers and de-Stalinization: The Consolidation of the Modern System of Soviet Production Relations, 1953–1964 (Кембридж, 1982); Soviet Workers and the Collapse of Perestroika: The Soviet Labour Process and Gorbachev’s Reforms, 1985–1991 (Кембридж, 1994); Soviet Workers and Late Stalinism: Labour and the Restoration of the Stalinist System After World War Two (Кембридж, 2002) (издание на русском языке: Советские рабочие и поздний сталинизм: рабочий класс и восстановление сталинской системы после окончания Второй мировой войны (Москва: РОССПЭН, 2011)); The Hazards of Urban Life in Late Stalinist Russia: Health, Hygiene, and Living Standards, 1943–1953 (Кембридж, 2010); соредактор с Венди З. Гольдман – Hunger and War: Food Provisioning in the Soviet Union During World War II (Bloomington, Indiana: Indiana University Press, 2015).

Сейчас совместно с Венди Гольдман пишет новую монографию Fortress Dark and Stern: Life and Work on the Soviet Home Front During World War II.

Томас Кун в первой в своем роде книге «Структура научных революций» отмечает, что превалирующие научные парадигмы определяют, как мы наблюдаем за конкретными процессами и наблюдаем ли. Один из примеров, который он приводит для иллюстрации этого факта, это движение тяжелого объекта, привязанного к цепи.

Со времен глубокой древности многие видели, как то или иное тяжелое тело раскачивается на веревке или цепочке до тех пор, пока в конце концов не достигнет состояния покоя. Для последователей Аристотеля, которые считали, что тяжелое тело движется в силу своей собственной природы из более высокой точки к состоянию естественного покоя в более низкой точке, качающееся тело было просто телом, которое падает, испытывая сопротивление. Сдерживаемое цепочкой, оно могло достигнуть покоя в своей низкой точке только после колебательного движения и значительного интервала времени. С другой стороны, Галилей, наблюдая за качающимся телом, увидел маятник как тело, которое почти периодически осуществляет движение снова и снова, и так без конца. Сумев увидеть это (а этого уже было немало), Галилей наблюдал также другие свойства маятника и выдвинул многие из наиболее значительных идей его динамики, касающейся этих свойств [1] .

Я вспомнил об этом несколько лет назад, когда увидел статью в британской газете «Гардиан» о водном кризисе, с которым столкнулись в китайском городе Шанхае. Быстрое промышленное развитие города привело к практически необратимому загрязнению основной реки Хуанпу. Хотя те люди, которые отвечали за обеспечение безопасности и чистоты питьевой воды в городе, настаивали на том, что она была кристально чистая, репортер «Гардиан» отметил, что «стакан шанхайской воды бледно-желтого цвета пахнет хлором и на вкус напоминает то, что глотать не хочется, большинство людей кипятят эту воду или покупают бутилированную». Город искал альтернативные источники воды, в первую очередь, обратили внимание на Янцзы, но таким образом проблема была бы вряд ли решена. «Проблема в том, -говорилось в статье, – что окружающая среда в Китае так быстро разрушается, что даже стакан воды из могущественной реки Янцзы вскоре перестанет быть решением этого вопроса» [2] .

Если бы я увидел статью подобного рода несколькими годами ранее, я бы, вероятно, не более чем мельком просмотрел ее, а возможно, просто пропустил бы. Мое восприятие поменял один из тех случаев из архивов, которые периодически подтверждают ценность исторических исследований. В главе 3 моей книги «Советские рабочие и поздний сталинизм» есть краткое обсуждение жилищных условий рабочих и здравоохранения, и я некоторое время пытался найти дополнительную информацию, чтобы продолжить работу над этой темой. Совершенно случайно в документах Министерства здравоохранения СССР я встретил городской отчет Ленинградского государственного санитарного управления Государственной санитарной инспекции, или ГСИ. До этого я никогда не слышал о государственных санитарных управлениях, и я не помню, почему я решил заказать этот отчет. Он стал для меня настоящим открытием, потому что в нем содержались самые подробные, даже мельчайшие, описания состояния городской среды Ленинграда: на каких улицах и в каких домах была канализация и водоснабжение, в каком они были состоянии; гигиеническое состояние парикмахерских, гостиниц, рынков, столовых; санитарное состояние больниц; физическое состояние школьников и рабочих подросткового возраста. За все годы изучения истории советских рабочих, в том числе в процессе масштабной работы, проделанной во время исследования жилищных условий, я никогда не сталкивался с документами столь детальными – с такими, которые показали мне, как мало я знал о реальных условиях, в которых жили рабочие и их семьи. Поскольку я жил в Советском Союзе во времена Брежнева и Горбачева, я достоверно знал, насколько ужасны были советские общественные туалеты, но я не имел ни малейшего представления о том, что значительную часть ХХ века большинство советских граждан проживали в домах, где отсутствовали и туалет, и водопровод.

Этот источник информации необходимо было изучить. Вскоре я понял, что государственные санитарные инспекторы в каждой области и городе составляли ежегодные отчеты для Всесоюзной государственной санитарной инспекции в Москве. Некоторые отчеты периода позднего сталинизма сохранились в архивах – лишь несколько отчетов по нескольким городам за разные годы, но в архивах Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, или РСФСР, содержались отчеты о большом количестве российских населенных пунктов если не за каждый послевоенный год, то за достаточное количество лет, чтобы можно было проследить динамику интересующих меня процессов за длительное время.

И возвращаясь к Томасу Куну и водоснабжению в Шанхае. После того, как я прочитал несколько отчетов ГСИ и решил, что эта тема достойна дальнейшего изучения, у меня также случился «сдвиг парадигмы». Я начал отмечать новости о состоянии водоснабжения, канализации и городской санитарии практически везде. Большинство из них содержало информацию о Китае, где проблемы окружающей среды особенно актуальны, и в некотором роде они отражали проблемы, с которыми сталкивался Советский Союз в 1930-х годах и после войны. Но не только в Китае. Необходимость улучшения санитарных условий и удовлетворения потребности в чистой питьевой воде актуальна практически для половины мирового населения – и это в XXI веке. Оксфам (Oxfam) [международное объединение организаций, целью которого является борьба с бедностью и связанными с ней проблемами по всему миру. – Примеч. пер.] и похожие благотворительные организации сегодня продают рождественские подарки, купив которые, вы можете пожертвовать на строительство туалета или системы водоснабжения в деревне, которая испытывает в этом нужду. Не то что бы история этих проблем была мало изучена. Небольшое погружение в вопрос позволяет получить обширный список литературы, которая освещает проблемы нищеты в Викторианскую эпоху в городах Британии, Германии, Франции и США. Из трудов современных писателей, таких как Майк Дэвис, мы узнаем, что подобная ситуация воспроизводится постоянно, поскольку капитализм заталкивает миллионы людей по всему миру в трущобы, которые не являются пережитком предыдущей фазы низкого уровня социального развития, а представляют собой новые жесткие формы капиталистической урбанизации [3] .

В рамках моей работы отчеты ГСИ позволили мне контекстуализировать два других вида источников информации, которые я собрал, а именно местные данные по послевоенным показателям детской смертности и обследования бюджетов домохозяйств и потребления рабочих семей Центрального статистического управления. Именно из этих трех видов источников мне удалось собрать материал настоящей книги.

Эта книга в своем конечном варианте служит продолжением моей книги о рабочих в период позднего сталинизма, и в идеале эти две книги следует читать вместе. В отличие от книги «Советские рабочие и поздний сталинизм» в настоящем издании рассматривается ситуация не по всему СССР, а только в промышленных районах РСФСР, которые не так сильно пострадали во время Второй мировой войны; во введении я объясняю, почему мною выбраны именно эти районы. Как я говорю там, в книге «Опасные факторы городской среды» детально анализируются условия, в которых жили люди, но суть источников, которыми я пользовался, означает, что речь редко шла о конкретных персонажах. Также в ней нет детального политического, экономического и социального контекста позднего периода сталинизма. Для получения такой информации я предлагаю читателю обратиться к имеющимся историческим трудам о периоде позднего сталинизма Елены Зубковой, В. Ф. Зимы, Джулианы Фюрст, а также к моей работе «Советские рабочие и поздний сталинизм».

Как и все исследовательские проекты, этот никогда бы не увидел свет без поддержки многих людей и организаций. Большая часть исследования была профинансирована Исследовательским советом по искусству и общественным наукам Соединенного Королевства. Британская академия предоставила мне грант для участия в международной конференции в 2006 году, что позволило мне посетить конференцию Американской ассоциации содействия исследованиям славистики, где я представил предварительное исследование по детской смертности. Школа социальных наук, медиа и культурных исследований Университета Восточного Лондона профинансировала дальнейшее исследовательские командировки в Россию летом 2006 и 2008 годов; за помощь в этих вопросах я особенно благодарен Гэвину Пойнтеру, Эндрю Блейку и Хаиму Брешиту.