Опасности путешествий во времени
Шрифт:
Четыре кровати, четыре стола – у меня будет три соседки!
По правде сказать, не думала, что окажусь в компании трех девушек.
К счастью, комната не таила сюрпризов. Ничего примечательного, если не считать скошенного потолка – стоит чуть зазеваться, и шишка на лбу обеспечена.
Я быстро осмотрелась – непроизвольный рефлекс в Зоне 9: убедиться, что тебя не подстерегает опасность. На первый взгляд ничего пугающего или сверхъестественного. Обычная комната без признаков индивидуальности.
Я выбрала кровать в дальнем углу под самым скатом крыши, оставив
– Мэри-Эллен! Ты точно решила спать в углу? – восклицали они с подкупающим участием.
С соседками мне повезло – приятные. Наверное. Таращились на меня с любопытством, но не задирали, по крайней мере нарочно.
Совершенно чужие друг другу, внешне они походили на сестер. Все белые – ЦК-1. Все из глубинки Висконсина, окончили среднюю школу. У всех абсолютно одинаковый тягучий среднезападный акцент. Их имена моментально перепутались в голове, словно настойчивый гул насекомых.
Возможно, одной из них предстоит стать моим палачом.
– Мэри-Эллен, когда ты приехала? Вчера?
– А из какого штата?
– Родители привезли? Они еще здесь?
– Мэри-Эллен, прости! Мы тебя совсем стеснили.
До самого позднего вечера в комнате толпились родители, родственники, младшие ребятишки – общими усилиями они помогали сокурсницам устроиться на новом месте.
Я поспешила спрятаться. Меня угнетали чужие голоса – громкие, самоуверенные, довольные, выводящие протяжные гласные. Но я смогла сдержать слезы.
Вечером вернулась в комнатку под крышей, ведь больше идти было некуда. Отныне Экради-Коттедж стал моим домом.
Мало-помалу выяснилось: новый гардероб совершенно не подходил по размеру. Вещи из коробки оказались либо слишком маленькими и узкими, либо слишком короткими, но в основном большими. В подмышках свитеров желтые полумесяцы пота. Оборванные или болтающиеся на нитках пуговицы. Сломанные молнии. Темные пятна – надеюсь, не крови, а еды, – на юбках.
В своих нарядах, точно позаимствованных из Армии спасения, я напоминала нищенку. Обитательницы Экради-Коттедж шушукались за моей спиной, однако я не роптала и благодарила судьбу даже за столь скромный дар.
Особенно мне нравилась клетчатая юбка (именуемая шотландкой), чьи плы скреплялись огромной, изящного рисунка медной булавкой; темно-бордовый джемпер с горлышком – похожий, только нужного размера, был у меня дома; белая блузка с длинным рукавом и кружевным воротом, который придавал мне серьезный, степенный вид, словно говоря: смотрите, какая хорошая, милая, скромная девочка. Не смутьянка, не скандалистка. Пожалуйста, проявите к ней милосердие!
В прежней, утраченной жизни я не носила ни блузки, ни кружева – не припомню, чтобы мне в принципе встречалось подобное сочетание.
Юбкам и платьям я предпочитала джинсы. Две-три пары не из самых дорогих. Просто, удобно, и не нужно ломать голову, в чем пойти.
В Зоне 9 девочки надевали на занятия юбки или платья. Сверху так называемый комплект – кардиган под цвет свитера с коротким рукавом. На ноги сокурсницы периодически натягивали нейлоновые чулки, которые у меня почему-то рвались по шву, несмотря на все уловки.
Друзья умерли бы со смеху, увидев меня в кружевной блузке, в нейлоновых чулках, в клетчатой шотландке с булавкой, скреплявшей плы. О боги, какая беда приключилась с нашей Адди?! Это вообще она?
Не самое приятное зрелище – электроды в головах соседок.
Впрочем, конечно, не электроды, уж я-то точно знаю. Бигуди.
– Мэри-Эллен, завязывай! Неужели ты никогда не завивалась на ночь?
Громкий смех. Совсем не злорадный. Хочется в это верить.
Однако я упорно не понимала, зачем наматывать волосы на пластиковые «бигуди» перед сном.
Сначала нужно сбрызнуть шевелюру специальным пахучим раствором. Тщательно расчесать, разделить на пряди, каждую накрутить на бигуди (трех видов: крупные розового цвета, средние синего и маленькие – светло-зеленого), а бигуди заколоть шпильками.
Естественно, стоило лечь на подушку, как бигуди вонзались в кожу, а шпильки норовили проткнуть ее насквозь.
Наутро у модниц нередко случалась легкая мигрень! Но блестящая прическа под пажа оправдывала мучения.
Однажды я решилась попробовать. Полночи не сомкнула глаз. Постоянно просыпалась в холодном поту – мне снились кошмары о вживленных в черепную коробку электродах. К утру большая часть бигуди вывалилась, и моя прическа выглядела немногим лучше обычного – те же безжизненные, растрепанные пряди.
– Мэри-Эллен, в следующий раз я сама тебя накручу, – заявила Хильда. – Даже не пытайся увиливать.
Студентка
До чего одиноко! Меня словно выпотрошили.
Вместо сердца – зияющая пустота, которую ничем не заполнить.
Все первокурсницы отчаянно скучали по дому, девочки из общежития нередко плакали вдали от родных. Однако их тоска была сродни утонченному страданию, возможностью в полной мере осознать глубину своей любви к семье. Они звонили родственникам (преимущественно в воскресенье вечером, по сниженному тарифу) и сами с нетерпением ждали звонков. Отправляли и получали письма. Мамы присылали дочерям выпечку, которой с лихвой хватало угостить соседей и друзей. Да и от дома их отделяло не так уж много – всего пара часов езды на машине.
Постепенно мною овладевали уныние и стыд – я единственная не получала никаких весточек: ни звонков, ни посылок. Хуже всего, что обитательницы Экради-Коттедж неприкрыто мне сочувствовали и в недоумении перешептывались за спиной.
Впрочем, в мире множество настоящих сирот – без родственников, без семьи. Нишу, куда определили Мэри-Эллен Энрайт, вряд ли назовешь пустой.
Интересно, доведется ли мне отыскать себе подобных? А может, наоборот, они отыщут меня?
Отныне я студентка государственного университета Вайнскотии, штат Висконсин, набор 1959 года. Планирую специализироваться на гуманитарных науках.