Опасные пути
Шрифт:
— Приступим к расследованию, — сказал Манго. — Господа Пикар и Дегрэ будут ставить каждую вещь на стол, чтобы мы могли хорошенько осмотреть и описать ее.
Манго поместился направо, Ренэ — налево от стола. Как раз возле молодого герцога стояло кресло Сэн-Круа; на спинке еще был перекинут его сюртук, который он снял, приступая к занятиям, а на высокой колонке стула висела его шляпа с длинным пером, прикасавшимся к плечу Ренэ.
Сперва в протокол были занесены показания Дегрэ и Дамарра; затем приступили к дальнейшим исследованиям. Страницы протокола уже покрывал длинный перечень найденных эссенций, летучих жидкостей, весов и различных мер веса, приборов,
— Дегрэ, — тихо шепнул Пикар, — отставьте в сторонку эту шкатулку!
— Зачем?
— Я… думаю… я полагаю… я даже, наверное, знаю, что в этом ящике хранятся семейные бумаги; мы должны бы уважить семейные тайны…
Дегрэ с удивлением посмотрел на комиссара, потом перевел взгляд на сидевших за столом. Симон в эту минуту исследовал флакон с зеленоватой жидкостью, и все присутствовавшие внимательно следили за его движениями, так что оба служителя правосудия могли незаметно обменяться несколькими словами.
— Вы знаете, что содержит эта шкатулка? — спросил Дегрэ.
— Да… то есть я предполагаю, — смутившись ответил Пикар, — и я очень просил бы Вас, товарищ… Видите, маркизе Бренвилье было бы чрезвычайно интересно получить эту шкатулку, или вернее — находящиеся в ней бумаги. Как Вы знаете, денег у нее много, очень много… За шкатулку она не пожалеет двойной, тройной награды… Поняли?
Дегрэ тотчас понял положение вещей. Все нити запутанного лабиринта тайн и преступлений находились в его руках, и его глазам криминалиста все дело представлялось вполне ясно. Маркиза была главной виновницей всех преступлений: быстрая смерть всех д‘Обрэ, сведения, полученные от Ренэ, близкие сношения между маркизой и Сэн-Круа, — все подтверждало твердо установившееся мнение Дегрэ; он только еще не пришел к заключению, каким образом группируются события.
— Господин комиссар, — холодно сказал он Пикару, — мы должны представить шкатулку на рассмотрение судей. Вы сами видите, что иначе мы не можем поступить. Я охотно постарался бы… но опасность слишком велика… Во всяком случае я постараюсь как-нибудь выудить эти бумаги.
Пикар нахмурился, но кивнул довольно благосклонно: он думал, что все-таки привлек сержанта на свою сторону.
— Ну, что же, господа, нашли Вы еще что-нибудь? — воскликнул Манго.
— Шкатулку, которая, по-видимому, замкнута, — ответил Дегрэ.
— Что Вы делаете, черт побери?! — прошептал Пикар.
— Оставьте! — также шепотом ответил Дегрэ. — Я открыл ящичек, — громко сказал он, — в нем нет ничего важного: какие-то листочки да записочки.
— Здесь все важно, — возразил Манго, — дайте сюда ящик!
— О, злой рок! — прошептал Пикар.
— Ничего, смотрите только в оба! — и с этими словами Дегрэ поднял тяжелую шкатулку и понес к столу, но в двух шагах от него как бы нечаянно выронил ее из рук, и из нее попадали на пол записки, пакеты, свертки, коробочки, а также кошелек с деньгами; все это раскатилось по всей комнате.
— Видите, господа, все это очень важно! — воскликнул Манго, — здесь, может быть, и заключаются самые важные улики.
Он бросился к шкатулке и хотел собрать рассыпавшиеся предметы.
— Ради Бога, подальше от этих вещей! — воскликнул Ренэ.
— Здесь, может быть, находятся самые страшные яды! — в один голос предостерегли врач и аптекарь.
Манго с испугом отскочил.
— Берите же скорей бумаги, — шепнул Дегрэ Пикару.
Комиссар машинально повиновался. Он хотел подобрать все содержимое шкатулки и притом припрятать письма и записки, а поэтому он ревностно принялся собирать выпавшие вещи. Манго благосклонно улыбался, считая весьма похвальным такой поступок Пикара, не побоявшегося даже действия ядов.
— Благодарю Вас, господин комиссар, — сказал он, видя, что Пикар подобрал уже целую груду пакетов, — отлично! Теперь пожалуйте все это сюда, на стол!
Дегрэ злорадно прищурился; он предвидел это. Смущенный Пикар бросил на него сердитый взгляд.
— Что же Вы раньше не захватили писем? — прошептал Дегрэ, когда он и Пикар снова нагнулись над разбросанными предметами.
— А зачем Вы уронили шкатулку перед самым столом? Если бы Вы сделали это около печки, я успел бы спрятать половину бумаг!
— Мне очень жаль… — прошептал сержант.
Все было положено на стол, и когда члены комиссии рассмотрели предметы, то почувствовали невольный ужас. Манго встал и сказал торжественным тоном:
— Господа, разгадка перед нами: здесь — письма и заметки, мы стоим перед удивительными открытиями.
Все обступили стол. Аптекарь Симон приготовил курильницу, и лабораторию окутали густые клубы дыма от курева, которое должно было предохранить присутствовавших от вредного действия ядовитых запахов. Затем, завязав себе рот губкой, пропитанной уксусом, Симон приступил к обозрению флакончиков с жидкостями и порошков.
Прежде всего члены комиссии обратили внимание на толстый запечатанный печатью пакет, на котором четким почерком было написано: “МОЯ ИСПОВЕДЬ”.
Присутствующие молча переглянулись; Дегрэ многозначительно кашлянул и протянул руку к письму, но Манго остановил его:
— Стойте! Исповедь умершего принадлежит не судьям, а священнослужителям. Мы не имеем права посягать на излияния раскаявшегося сердца. Отец Викторин, — обратился он к кармелиту, — возьмите это письмо!
— Писавший эти строки уже предстал перед своим Судьей, — сказал монах, взяв письмо, — он пойдет в рай или ад, смотря по делам своим; но не должно смертным узнавать то, что Господь не открыл им! — и с этими словами монах вышел из комнаты и отправился в кухню Глазера, где был разведен огонь.
— Как это глупо! — прошептал Дегрэ, — из этой рукописи мы узнали бы все разом. Ах, уж эти мне попы!
Между тем Симон продолжал развертывать пакеты. Лица судей становились все серьезнее, так как в каждом свертке, в каждой коробочке находились все новые опасные вещества. Тут был и мышьяк, и вытравливающие жидкости, и кислоты, и эфиры, стеклянные флаконы, которые бережно хранились в деревянных футлярах. Наконец Симон вынул два маленьких флакона, наполненных, по-видимому, прекрасной, чистой водой; только на дне флаконов лежал тонкий, розовый, похожий на известь осадок. Аптекарь взглянул на него и покачал головой. Затем нашли горшочек, наполненный оловом, семь коробок с сильно пахучими порошками, множество семян ядовитых растений, бутылочки с надписью “Змеиный яд”, завязанные пузырем банки со спиртом, в котором хранились какие-то частицы человеческого организма (врач признал их за части человеческих кишок). Таково было содержимое шкатулки кавалера де Сэн-Круа, и, очевидно, он очень дорожил им, так как все было завернуто и уложено самым тщательным образом. Падение шкатулки на пол доказало, что всякие случаи порчи или повреждения были предусмотрены. Для чего же Сэн-Круа так старательно берег все эти опасные, недозволенные сокровища?