Опасные пути
Шрифт:
— Неужели ко мне и ночью будут приставать с допросом?
— Имейте терпение, доктор, — ответил Пикар, — к Вам пришел знатный гость.
Экзили не мог узнать в темноте, кто пришел к нему.
— Кто это? — спросил он; когда же Пикар направил на посетителя свет фонаря, то он холодно сказал: — А, граф де Лозен!
По знаку графа Пикар поставил фонарь в маленькую нишу в стене, причем произнес:
— Я буду сторожить у дверей, но прошу Вас, граф, поторопиться, чтобы Вас не застал обход.
— Вы, наверное, ожидали моего прихода? — сказал
— Нет, — ответил Экзили, — я не верил Вашему обещанию. Люди Вашего сорта в опасные минуты всегда оказываются далеко. Кроме того Вы ничем не связаны, так как я еще ничего не сделал.
— Потому-то я и пришел. Вы должны получить свободу, чтобы приносить пользу. Хотите Вы приготовить для меня волшебный напиток?
— Хочу, но сомнительно, чтобы я мог исполнить это, так как выйду отсюда, конечно, только для того, чтобы отправиться в эшафот.
— Вы ошибаетесь. Кто мне — друг, тот не так-то легко погибает от руки палача. Я обещал Вам свободу, и Вы получите ее.
— Граф, я не отрицаю Вашей власти, но на этот раз Вы, я думаю, придаете ей слишком большое значение: сам король поклялся судить всех участников процесса отравителей без всякого милосердия, а я был главным наставником в этом деле.
Лозен невольно отступил на несколько шагов.
— Не пугайтесь, — улыбнулся итальянец, — в своем искусстве я еще не достиг того, чтобы убивать собственным дыханием, хотя и надеюсь дойти до этого, если моя жизнь не кончится слишком рано.
— Что послужило основанием подозревать Вас в соучастии? Ведь Вас уже допрашивали?
— Пять раз, но эти господа не могут понять меня. Мои средства могут столько же помогать, сколько и вредить; мои сношения с Сэн-Круа не могут быть поставлены мне в вину. Против меня имеется только один могущественный свидетель, хотя немой, но очень красноречивый, и этот свидетель — книга.
Лозен сделался внимательнее.
— Книга? — повторил он.
— Да. Она содержит в себе рецепты, указания и наставления для приготовления страшных ядов. Эта книга — улика против меня, не допускающая никакого оправдания, так как действие ядов может быть проверено на многих жертвах. Симптомы, которые можно было наблюдать у Сэн-Лорена и членов семейства д‘Обрэ, даже смерть самого Сэн-Круа, — все свидетельствует о верном, безошибочном действии тайных средств. Конечно, эта книга доступна пониманию только адептов черной науки, но в Париже есть человек, который может объяснить ее загадочные письмена.
— И этот человек?
— Герцог Мортемар.
Лозен вскочил.
— Что? Но почему же Мортемар мог бы объяснить эту книгу?
— Почему? Граф, эта книга вышла из его дома. Попав в руки герцога-библиомана, эта книга, на которой уже тяготело проклятие, была похищена из его библиотеки маркизой Бренвилье и Атенаисой Мортемар, которая теперь называется маркизой Монтеспан. После многих странствований, она попала в мои руки, что дало мне возможность изучить эти могущественные средства и усовершенствоваться в искусстве, которому я посвятил всю свою жизнь. Но, с другой стороны, эта книга послужит мне на погибель.
— Вы ошибаетесь! — воскликнул Лозен, — она спасет Вас.
— Нет, граф, Вы ошибаетесь: поверьте, маркиза Монтеспан гораздо могущественнее, нежели Вы думаете. Король в ее власти. Она, без сомнения, знает, что маркиза Бренвилье рассказала мне, откуда появилась эта книга, и это, вероятно, сильно беспокоит ее. Она сделает все возможное, чтобы погубить человека, показания которого могут навлечь позор на семью, возвысившуюся до такого блестящего положения, в каком она сейчас находится, да, она не поколеблется сделать это. Меня даже не будут судить, а просто засадят в Бастилию и сгноят в одной из подземных темниц.
— Нет, нет! — прервал Лозен, лицо которого светилось злорадством, — нет, для этого-то я и пришел сюда! Итак, Вы знаете, что все зло пошло из дома Мортемаров; Вы знаете, что на этой книге тяготело страшное проклятие, что Мортемар был предупрежден об этом и что теперешняя маркиза Монтеспан похитила эту книгу вместе с отравительницей, маркизой Бренвилье. Этого достаточно! Вы не погибнете в стенах Бастилии, знайте, что маркиза сегодня собирается посетить Вас, — вероятно, чтобы купить Ваше молчание, возвратив Вам свободу.
— Возможно ли?! — воскликнул Экзили.
В это время появился Пикар и доложил:
— Господа, дозор идет!
— Одну минуту! — воскликнул Лозен. — Вы можете быть совершенно спокойны; если маркиза будет просить, умолять Вас, — ни за что не соглашайтесь. Теперь мы держим в руках всех Мортемаров! А, маркиза! Я отплачу Вам за lettre de cachet.
— Вы думаете, что маркиза придет сегодня? — спросил Экзили.
— Я так полагаю; не правда ли, Пикар?
— Она не придет, — сказал комиссар.
— Что?!
Пикар отвел графа в дальний угол и прошептал ему на ухо несколько слов. Сперва графа охватил ужас, потом он схватил Пикара за руку и сказал с угрозой в голосе:
— Правду ли Вы говорите? Берегитесь! Не угощайте меня такими сказками!.. Помните, что Бастилия недалеко!
— Это — правда; я говорю Вам то, чему сам был свидетелем.
— Ах, — воскликнул Лозен, — это — очень опасное обстоятельство! Я надеялся, что победа уже в наших руках, но она снова ускользает от меня. Надо действовать быстрее! Доктор, благодарю Вас за сделанные Вами разоблачения; рассчитывайте на меня. — Он близко подошел к итальянцу и прибавил: — А когда Вы будете свободны…
— Первым моим делом будет приготовление напитка, который нужен Вам, — шепотом ответил Экзили.
Пикар взял фонарь и вместе с графом вышел из камеры в то время, когда дозор показался в конце галереи.
“Теперь ты в моих руках, гордая женщина! — подумал Лозен, — ты так же опасна, как твоя прежняя подруга. Подождите! Я отплачу Вам за кражу книги! Мы с Вами встретились на опасном пути, прекрасная маркиза Монтеспан; один раз Вам удалось столкнуть меня, теперь, может быть, пришла Ваша очередь!”.