Опасные тайны
Шрифт:
Больше всего Джек любил лето, когда целые семьи, путешествующие с детьми с севера на юг и обратно, останавливались у него, заметив возле шоссе мигающую вывеску о наличии свободных мест. Они вываливались из своих стареньких фургонов и сразу же отправлялись в постель, так что хозяину можно было не волноваться, что они начнут рвать простыни и поливать стены пивом.
Вот уже двадцать лет Джек стоял за регистрационной стойкой, наблюдая за приезжающими людьми, так что в конце концов научился с первого взгляда кое в чем разбираться, даже если клиент только переступил порог его мотеля.
Постояльца из комнаты № 22 он причислил к последней категории.
«Не мое дело, — подумал Джек, снимая с доски запасной ключ. — Парень заплатил авансом за три дня. Так что мне до того, что он постоянно оглядывается, будто каждую минуту ожидает получить пулю между лопаток?»
Да, клиент заплатил свои восемьдесят семь долларов плюс налог и с тех пор ни разу не показывался.
В том-то и была главная проблема. Три дня прошли, но, как сообщила ему Дотти, экономка и горничная, дверь комнаты № 22 по-прежнему оставалась заперта, а на ручке висела табличка «Не беспокоить». Как, собственно, и все эти дни.
Ну нет, все-таки придется его побеспокоить, думал Джек, шагая через стоянку автомашин к противоположному крылу мотеля с одинаковыми серыми дверями и зашторенными окнами. Постояльцу номера придется заплатить еще за один день или съехать.
Джек Мозер не признавал кредита даже в исключительных случаях.
Остановившись у нужной двери, он громко и властно постучал. Никто, кроме него самого, не знал, какое удовольствие ему доставляет лично вышвыривать вон всяких бездельников и прочих паразитов.
— Менеджер! — провозгласил он неприятным скрипучим голосом и заметил Дотти, которая выглянула из дверей соседнего номера, возле которого стояла ее тележка.
— Напился небось, — предположила она. Джек вздохнул и расправил свои сутулые плечи.
— Занимайся своим делом, Дотти. Я разберусь. — Он снова постучал, не заметив, какой гримасы удостоила его горничная.
— Менеджер! — повторил он угрожающе, потом вставил в скважину запасной ключ.
Запах ударил ему в нос с такой силой, что Джек Мозер едва не потерял сознание. В первое мгновение он решил, что жилец двадцать второго номера заказал в кафе что-то такое, что сильнейшим образом расстроило его организм. Второе, о чем подумал управляющий, так это о том, что понадобится целая канистра лизола, чтобы справиться с вонью.
Потом все мысли покинули его — Джек Мозер увидел нечто расплывшееся, бесформенное, что сидело, навалившись грудью на край крошечного поцарапанного столика и таращилось на него выпученными желтоватыми бельмами. Кем бы ни был человек, снявший у него номер, за три дня он успел превратиться в отвратительную, гниющую массу.
Ничего более жуткого Джек Мозер никогда в жизни не видел.
Он попятился назад, не в силах больше вынести ни вида, ни запаха. Он хотел позвать на помощь, но только заблевал себе ботинки. Что, впрочем, не помешало ему сломя голову броситься прочь.
Джек все еще бежал, когда Дотти заглянула в номер и пронзительно закричала.
Когда лейтенант Росси подъехал к мотелю, останки уже упаковали в пластиковый мешок. На месте этого происшествия он оказался исключительно благодаря везению и хорошей памяти. Лейтенант уже давно перестал реагировать на каждое сообщение о случаях загадочной или необъясненной смерти, однако имя Фреда Липски заставило его прислушаться к тревожным звоночкам, прозвеневшим у него в мозгу. Это имя значилось в списке Росси в связи с убийством конюха, но ему до сих пор не удалось встретиться с человеком, который его носил.
И теперь, похоже, ему представился шанс.
Медицинский эксперт доктор Эгнес Лоренцо уже собирала свои инструменты, и Росси, входя во внутренний двор мотеля, как мог приветливо кивнул невысокой, коренастой женщине с седеющими волосами и добрыми, как у щенка, глазами.
— Привет, Лоренцо.
— Привет, лейтенант. Я думала, этим делом занимается Ньюмен.
— Клиент имеет отношение к одному моему расследованию. Ну, что у нас?
Он прицепил свой значок к нагрудному карману пиджака и шагнул к двери, охраняемой полицейским в форме.
Тело уже было полностью подготовлено к отправке в морг. В комнате все еще стоял сильный трупный запах, но он уже давно не действовал на Росси и не мешал ему работать. Бегло оглядев комнату, он отметил разобранную постель, небрежно брошенную в угол сумку с вещами, следы спецпорошка, оставленные бригадой криминалистов. На столе стоял один стакан, на три четверти пустая бутылка джина и пепельница, до краев полная окурков от сигарет «Лаки страйк».
— О причинах смерти можешь пока не спрашивать. — предупредила Лоренцо. — Могу сказать только, что этот тип скончался от сорока восьми до шестидесяти часов назад. Никаких ран, никаких следов борьбы.
— А причина смерти?
Лоренцо знала, что Росси все равно задаст этот вопрос, и хитро улыбнулась.
— Остановка сердца. Так бывает довольно часто. Вследствие самых разных причин.
Не обратив внимания на шпильку, Росси попытался воссоздать обстоятельства, предшествующие смерти. Человек пьет один, запершись в номере мотеля. Почему? Страх? Чувство вины? Гнев? Зачем человеку снимать номер в убогом мотеле, когда в тридцати милях отсюда у него есть собственная, пусть такая же убогая квартирка?
Если Липски скрывался, значит, для этого были причины.
Глядя на лицо лейтенанта, Лоренцо сжалилась.
— У него в бумажнике нашли три сотни долларов и просроченную кредитную карточку. В сумке лежал номер «Дейли рейсинг» четырехдневной давности, а в правом ботинке был спрятан нож.
Росси сделал стойку, как хорошая охотничья собака, почуявшая дичь.
— Что за нож?
— Шестидюймовое лезвие, довольно узкое и тонкое, с прямой режущей поверхностью.
Росси показалось, что в его полицейском сердце запели соловьи. Нож надо будет немедленно отправить на экспертизу, и если на нем остались хоть какие-то следы крови — человеческой или лошадиной, — они найдут их.