Опасные заложники
Шрифт:
— Да меня один завскладом и знал-то, — заметил Лист.
— Я тебя покрою по хищению, но чтобы больше ни на какой криминал не подписывался. Считай мое требование приказом.
— Ну вот, теперь мне уже начали приказывать, — пошутил Лист.
Записав на вырванном из блокнота листке номер телефона и отдавая его Листу, Клим потребовал:
— Запомни номер телефона, после чего листочек порви. Его в справочнике нет. По нему ты можешь звонить в любое время, когда меня не будет, и сообщать ту информацию, которую считаешь важной и которую нам необходимо знать.
— Я должен вашему сотруднику как-то представиться, чтобы он знал, что имеет дело со своим?
— Конечно! Можешь называться Листом.
— Нет, Листом я называться не хочу. Моя кликуха в городе довольно-таки известна. Среди вашего брата таких шаромыг, как я, не идейных, тоже хватает. Они могут заложить меня Капитану. Пускай я буду числиться у тебя как агент под кличкой Веник.
— Твое рассуждение не лишено здравого смысла. Против Веника, выметающего разный мусор из нашего общества, я возражений не имею.
Простившись, они расстались, каждый обремененный своими заботами и проблемами.
Убедившись, что условно-досрочное освобождение Лома из колонии решится в ближайшее время, одновременно понимая, что на свободе тот для оперативных работников будет представлять огромный интерес, уже на другой день после беседы с Листом Клим нанес визит Валентине Ильиничне.
Встрече с ним Ломакина была рада. К ней редко кто заходил, так как она слыла малообщительной, но Клим был для нее приятным гостем.
Они пили чай с клубничным вареньем, смотрели телефильм, наговорились вдоволь. В один из многочисленных ее походов из зала на кухню и обратно Клим, улучив свободную минуту, облюбовал к зале отопительную батарею, на которой со стороны глухой стены прикрепил миниатюрного "жучка", работающего на еще более миниатюрной батарейке, так что работникам передвижной радиостанции работы прибавилось.
Когда в девятом часу вечера Клим собрался уходить, Валентина Ильинична, понимая, что ему с ней скучно, с сожалением рассталась с ним, не посмев уговаривать его, чтобы он подольше задержался у нее в гостях.
Глава ТРИДЦАТАЯ
Капитан не имел намерения афишировать свое знакомство с Вячеславом Филипповичем, хотя ради сближения с ним пошел на ощутимые материальные затраты и освобождение из колонии его двоюродного брата Лома.
О своих издержках и хлопотах он поведал лишь Валентине Ильиничне и возвратившемуся из ИТК Лому.
На четвертый день после возвращения Лома из колонии, когда Валентина Ильинична ушла на работу, а Лом продолжал отсыпаться, в десятом часу его разбудил звонок,
В одних трусах и майке Лом открыл дверь — разбудившему его посетителю. В дверном проеме он увидел улыбающегося Капитана.
— Принимаешь гостей, соня? — поинтересовался он, заходя в прихожую с зеленой хозяйственной сумкой в руках.
— Заходите, Григорий Данилович! Таким гостям я всегда рад. Проходите в зал, я сейчас что-нибудь накину на себя и умоюсь. Спасибо, а то я и до вечера мог бы дрыхнуть.
Умывшись в ванной и заскочив в спальню, Лом через минуту выскочил из нее в синем адидасовском костюме.
В это время Капитан выложил в зале на стол две бутылки коньяка "Ришелье", палку колбасы, банки с лососем, печенью трески, с осетровой икрой.
— Я думаю, у тебя хлеб и рюмки найдутся? — улыбнувшись, спросил он.
— Только это от вчерашнего пиршества и осталось, — довольный визитом пахана, признался Лом.
— Я так и предполагал, а поэтому и загрузил свою сумку шамовкой и выпивоном под самую завязку, — снисходительно ответил Капитан Лому,
Когда сервировка стола была завершена. Лом сокрушенно произнес:
— Если бы с нами сейчас за столом сидел мой кореш Клим, то было бы совсем хорошо.
— Я же тебе говорил, что он уехал по телеграмме домой к матери. Она у него вроде помирать собралась.
— Я это помню. Просто соскучился по нему. Его мамаша всю дорогу болеет, жалко будет, если окочурится.
Наполнив рюмки коньяком, Капитан, подняв свою и дождавшись, когда Лом последует его примеру, поинтересовался:
— За что будем пить?
— За что скажете, — уступая первый тост пахану, ответил Лом.
— Тогда выпьем за твое УДО, что ты возвратился домой живым и здоровым.
Следующий тост произнес Лом:
— Выпьем, Григорий Данилович, за вас, моего благодетеля…
От такого тоста отказаться и не выпить Капитан не мог. Осушив рюмку и закусив, Лом сокрушенно проговорил:
— Прямо не знаю, когда и как смогу отработать ваши три лимона.
— Честно сказать, задача для тебя не из легких, — не желая отказываться и прощать долг Лому, произнес Капитан. — Но у тебя есть возможность не только за один мах погасить долг, но еще столько же заработать.
— Что надо сделать? — охотно согласился Лом, пережевывая крепкими челюстями кусок сухой колбасы.
— Ты скажи своему двоюродному брату Вячеславу Филипповичу, какую услугу я оказал тебе, и попроси его побеседовать со мной по душам и исполнить мою просьбу.
— Какую?
— Тебе о ней не стоит знать. Зачем забивать себе голову? Я ее сообщу ему.
— Григорий Данилович, я готов исполнить любую вашу просьбу, но заставлять брата поступать против своих интересов и принципов не могу, — решительно заявил Лом.