Опасные земли

Жуков Клим Александрович

Шиме – это в Геннегау. Пограничные земли с королевским доменом Франции.

Последняя сцена из имеющихся записей говорила о том самом Шиме. Город Сен-Клер-на-Уазе.

На Уазе не было никакого города Сен-Клер. Ровный все глаза проглядел и даже залез в алфавитный указатель, тоже вхолостую. «Гугл», «Яндекс» и «Яху» помогать отказались. Бездонная Википедия, к которой Кирилл привык относиться как к запасным мозгам, молчала.

Атлас современной Бельгии, которая умудрилась сохранить множество средневековых городков, показывал совершенно

девственную реку Уазу в ее течении по префектуре Шиме. Нет в природе никакого Сен-Клера! И судя по историческому атласу, не было никогда.

Впрочем, это не факт.

– Очень хочется услышать голос специалиста. Ну просто никуда без специалиста! Ни-и-ику-у-уда-а-а! – пропел Ровный и прошелся по комнате, сожалея по навсегда утраченной привычке курить.

Мозгу требовался допинг.

И информация.

То есть для начала – остальные страницы записок. Потом спец по исторической географии – на примете были целых два. А пока – допинг.

Ровный-антиквар любил коньяк. Такая вот слабость обеспеченного сословия.

На встречах и переговорах часто приходилось пить виски, от которого воротило с души. Он научился разбираться в самогонных оттенках и торфяных ароматах, уверенно различая бурбон, односолодовую гадость и, не дай Бог, купаж. Умел, то есть, поддержать беседу о достоинствах ирландского или шотландского напитка, хотя, по его внутреннему убеждению, достоинств не было вовсе.

В старорежимном буфете, который навевал ностальгию и воспоминания об очередях за югославскими гарнитурами, покоилась небольшая батарея. Ровный избрал заветную бутыль – подарок армянского коллекционера, который поразил его в сердце манерой запивать коньяк пивом («иначэ нэ цэпляет, панимаишь, дарагой?»).

Бутыль была редкой – своего рода коллекционная ценность. У армянина имелся собственный виноградник, выдававший тысячу литров в год – не больше. Поэтому Кирилл берег ее для особого случая. Вот как теперь.

Угнездившись в обнимку с бокалом, Кирилл принялся перечитывать перевод записок, то и дело сверяясь с оригиналом.

Значит, действующие лица и исполнители: Филипп де Лален, Жерар де Сульмон (о такой фамилии Ровный даже не слышал), Уго де Ламье, а также жандармы, арбалетчики и прочая сволочь. Это не считая великих, вроде Карла Смелого, которые явно выступали в непривычном декоративном амплуа. Место действия – дорога на Камбре и само Камбре, с явной перспективой на мифический город Сен-Клер.

«Быть может… городу польстили? – подумал антиквар. – Мало ли – деревня, теперь поди ее отыщи!»

Но нет, пять с половиной тысяч населения, обозначенные на последней странице, – это только теперь даже на квартал не тянет. В пятнадцатом веке – это было круто. Крупный европейский город Нюрнберг мог похвастаться аж семью тысячами.

Или не семью, а больше?

«Как же хреново-то, а! Все забыл! Где бы данные по населению поглядеть? У Броделя? А у него вообще есть демография? Все выветрилось! Ничего не помню! Даже коньяк не помогает».

В любом случае город – это город. Средневековый люд был весьма однозначен в этом вопросе. То есть город – это настоящая крепостная стена и в европейских реалиях – обязательный герб, означающий, что поселение является самостоятельным субъектом феодального права. Или это не город, а село.

Пять с половиной тысяч – почти стопроцентная вероятность, что город должен дожить до наших дней. Однако не дожил, если вообще был такой.

Сен-Клер…

Ровный глотнул коньяка и чуть не поперхнулся, потому что подскочил от неожиданности.

Ночную тишину просверлил звонок.

Долгий, требовательный, безостановочный.

Взгляд на часы в углу монитора: 2:38, глухая ночь.

– …твою-то мать! – выругался Кирилл и пошел в прихожую.

Трель все не прекращалась, будто кнопку залепили скотчем или злоумышленник просто не отпускает палец. Намерения роились самые черные. Кого несет в такую пору? Да еще вот таким образом.

– Кто там?! – грозно спросил Ровный у броневого листа, преграждавшего доступ в квартиру.

Ответом была все та же неостановимая трель.

«Ну, суки!»

Он откинул флажок глазка и уставился в абсолютную черноту. Кто-то залепил и его, потому что на площадке вечером горела вполне пристойная лампа – это раз, два – белые ночи были в самом разгаре, и на лестницу проникало достаточно света из окон.

– Если ты, козел, сейчас не отпустишь звонок, я тебя травмирую, понял?!

Ровный был крупным мужчиной. Почти девяносто килограммов, помноженные на понятную ярость, обещали именно их – травмы.

– Не понял? Ну, считай, напросился!! – и Кирилл взялся за шпингалет первого замка.

Замок ответил троекратным лязгом.

Второй замок.

Поворачивая фиксатор задвижки, Ровный вновь прильнул к глазку в надежде рассмотреть гаденыша. Ну кто это может быть? Надрался какой-нибудь паразит до зеленых чертей или подростки хулиганят.

Но когда рассмотрел…

Руки сами закрыли оба замка до упора, накинули крюк и заперли вторую дверь.

За стеклянной гранью была темнота, но совсем не такая, как если бы скучающий гопник закрыл глазок пальцем. Почему-то Кирилл уверился, что никто глазок не закрывал.

Последнее, что предстало его ошалевшим глазам, пока вторая дверь не отсекла обзор, была рукоять, ходившая в железном теле вверх-вниз.

– Я вызываю милицию! – смог пискнуть Ровный, вовсе утратив недавнюю ярость.

Он отступил в коридор, озираясь в поисках хоть какого оружия. Собственные руки показались вдруг слабыми и тонкими, живот слишком рыхлым, а в голову пришла мысль, что ему уже сорок и он совсем не такой быстрый и сильный…

Но вовсе не это – не угроза физического насилия его напугала. Антиквар вряд ли смог бы ответить, что именно. Чудовищный, атавистический страх таился там, заставляя душу проваливаться в желудок.