Опасный беглец. Пламя гнева
Шрифт:
— Кто ещё был в заговоре с вами?
— Никого не было, туван.
— Врёшь, малаец! — сказал генерал и сел. Лицо у него налилось кровью.
— Ты врёшь, малаец! — ещё раз сказал генерал. — У вас были гости из Атьена, от самого султана. У вас был большой заговор против всех туванов. В одном вашем кампонге мы нашли двадцать пять английских двустволок. Откуда они у вас?
— Когда соседи в прошлом году шли войной на наши кампонги, у них были английские ружья. Мы отобрали у них…
— Врёшь, малаец! Кто приезжал к вам этой весной?
Малаец молчал, наклонив крутой тёмный лоб.
— Сейчас ответишь! — сказал генерал.
Он кивнул туземной страже, и Си-Памагу бросили на пол.
Один из стражников сорвал с него грязную белую кабайю. Четыре лиловых рубца, расположенных полукругом, — четыре когтя, страшный след тигровой лапы, — были отпечатаны на тёмной худой спине.
Генерал воспросительно поднял брови.
— В прошлом году, помните, экселлентье? — тихонько подсказал де Рюйт. — Вы просили прислать вам целую тигровую шкуру, обязательно целую, без следов от копий и стрел. Мы послали тогда на охоту Си-Памагу, лучшего стрелка. Он уложил тигра одним выстрелом в ухо; шкура получилась отличная, без единой дыры. Издыхая, тигр тронул его лапой…
— Да, да! — генерал вспомнил. — Туземцы ходят на тигра целой деревней и очень портят шкуру. Да, а та была прекрасная, без пятна, без дырочки, полосатая и пышная. — Генерал радостно закивал головой, вспоминая. — Так это и есть тот самый охотник?… Дать ему палок! — приказал генерал.
Бамбуковые палки стражников качнулись в воздухе и точно застыли на секунду, не решаясь опуститься на рубцы. Новый контролёр, мальчишка Деккер, сразу побледнел. Даже у де Рюйта, военного человека, дрогнули пышные усы. Генерал посмотрел на лица сидящих за столом.
— Бейте по пяткам, — сказал генерал.
Де Рюйт одобрительно кивнул головой.
— Ноги надо перевязать! — подсказал адъютант генерала.
Малайцу плотно обкрутили ноги тонкой верёвкой до самых лодыжек. Он лежал неподвижно, как кокон в шёлковых путах.
— Двадцать пять палок! — сказал генерал.
Палки со свистом легли на пятки малайца.
— Скажешь? — крикнул генерал. — От кого приезжали к тебе люди в марте этого года? От Ян-Си-Пертуанга?
Стон вырвался из закушенных губ Си-Памаги.
— Да, от Ян-Си-Пертуанга, — сам продиктовал генерал ответ секретарю. — Пишите, менгер Ван-Краген!
Эдварду казалось, что стены правительственного бенгало шатаются и готовы рухнуть.
— Что они привезли в кампонг?
Снова стон.
— Огнестрельное оружие, — продиктовал генерал.
Секретарь Ван-Краген послушно записывал. Адъютант генерала улыбался, ко всему привычный.
— От кого? От атьенского султана, — уже без задержки громко диктовал генерал. — Они обещали нам помощь султана, если мы нападём на оранг-бланда и прогоним из нашей страны…
Так было удобнее генералу: свалить убийство Ван-Клерена на подстрекательство «проклятых арабов». Не писать же в центр, в Батавию, что убийство произошло из-за неосмотрительных действий самого чиновника, — из-за плетей и пыток, о которых не знали даже в Совете Индии; из-за жестоких поборов, от которых богатела не только казна.
— Довольно. Развязать его! — распорядился генерал. Си-Памагу развязали, но он не смог подняться. Он отполз на коленях в угол.
— Приведите следующего! — велел адъютант.
Привели следующего. Вся сцена повторилась, только на этот раз всё прошло быстрее. Генерал торопился.
Допрос был окончен.
— Уведите их! — махнул страже генерал.
Тут странный, хриплый, точно перебитый прикладом р голос раздался в углу.
— Мата-нингу!… — сказал голос.
Все посмотрели в угол. Си-Памага на коленях выполз на середину комнаты.
— Мата-нингу, — повторил он.
«Мата-нингу» на языке малайцев значит: «чёрное дело» — насилие над безоружным, неблагородный приём, к которому честный воин не должен прибегать ни в войне, ни в ссоре.
Малаец улыбался жестокой, непрощающей улыбкой.
— Уберите его! — отмахнулся генерал.
Оставалась пустая формальность. Адъютант с той же безоблачной улыбкой протянул Эдварду протокол допроса для подписи.
— Я не подпишу, — сказал Эдвард.
Генерал разговаривал с де Рюйтом. Он обернулся.
— Я не подпишу протокола, — побледнев, твёрдо повторил Эдвард. — Допрос малайцев чинился с пристрастием.
Генерал дёрнул шеей и засопел.
— Менгер Деккер, если у вас есть особое мнение… — начал генерал и вдруг остановился. Должно быть, ему не понравились лица малайцев из стражи, стоявшей у дверей.
— Обсудим потом! — резко сказал генерал.
На следующий день Михельс заторопился домой. «Вулкан» снова запыхтел машиной в крошечной натальской бухте.
«Вулкана» знали по всему западному берегу Суматры, — это было единственное паровое судно в Верхнем Паданге.
Когда генерал поднимался на нём вглубь страны по большим рекам западной Суматры, от одного вида свинцово-серой трубы «Вулкана» малайцы бежали из прибрежных кампонгов в леса.
Генерал заторопился.
— Мне надо спешить, — сказал он. — Мои дорогие детки! Нельзя оставлять их надолго одних! Все были больны, когда я уезжал. Корнелиус разбил клюв о камень, Паулина перестала гулять, Маргарита что-то грустит, ничего не клюёт…
— У вас большая семья, экселлентье? — не поняв, спросил старичок-казначей.
— Это индюки, — строго ответил генерал. — Индийскую птицу воспитываю.
Перед самым отъездом генерал подобрел: ему принесли в подарок двух индюшат редкой сине-бронзовой породы.
— Таких у меня ещё нет! — обрадовался Михельс. — Устройте их в моей каюте!
Наверху, на голой палубе, свалили Си-Памагу и троих его товарищей. Их везли в Паданг на том же судне.
— Дайте им воды, корму!… Как бы они не погибли! — беспокоился генерал.