Опасный денди
Шрифт:
— Но от них она все время хочет спать, — проговорила леди Мод.
— Пусть она пребывает в таком состоянии до нашей свадьбы,— сказал принц. — Я хочу, чтобы вы поместили сообщение в "Газетт" завтра утром.
— О ваше высочество, я так счастлива! — с радостью воскликнула леди Мод.
— А свадьба состоится на следующей неделе, — продолжал принц. — У вас хватит времени для того, чтобы отослать приглашения вашим знакомым. Церемония должна быть очень пышной, а после венчания нужно обязательно устроить большой прием.
— На следующей неделе! — ахнула леди
— Я хочу, чтобы Алина поскорее стала моей, — заявил принц. — Более того, сразу же после медового месяца я намерен вернуться в Кахриз.
— Вы и ее заберете с собой?
— Естественно. Она должна занять свое место в качестве моей жены. Мои подданные захотят увидеть ее.
— Думаю, ваше высочество, Алине покажется странным, что вы так скоро после свадьбы покидаете Европу.
— Как только мы поженимся и Алина будет принадлежать мне,— сказал принц, — ей придется научиться делать то, что от нее требуют. Как я уже говорил вашей светлости, я ненавижу сложности.
Нечто в его голосе заставило Алину содрогнуться, и она, поняв, что больше не может слушать его, поднялась в свою спальню и закрыла дверь. Девушка переодевалась, когда на улице раздался голос принца. Выглянув в окно, она увидела свою мать, которая усаживалась в его карету.
Приказав кучеру ехать к одному из наиболее известных игорных домов, принц сел рядом с леди Мод. Алина опустила штору. Итак, они уехали, и путь открыт.
Она поспешно надела дорожное платье и накинула на плечи темный плащ. Вытащила из ящика листок бумаги и положила его на туалетный столик. Потом разложила подушки так, чтобы у вошедшего создалось впечатление, будто на кровати лежит человек. Погасив свечи, она оставила комнату в полной темноте и направилась к черной лестнице.
Это был самый опасный момент, однако девушка была уверена, что после ухода хозяйки слуги будут ужинать в кухне. Она медленно кралась по лестнице, стараясь ступать как можно тише и держаться в тени. Снизу слышался шум голосов и смех.
В задней части дома была дверь, которая выходила на конюшню. Открыв замок, Алина ступила в непроглядный мрак. Она хорошо знала дорогу: двигалась, опираясь рукой за стену. Наконец она оказалась в конюшне.
Алина считала, что, раз ее мать уехала в карете принца, грумы и конюхи будут спать. И она не ошиблась. Все стойла, за исключением двух, в которых находились лошади для экипажей, были пусты. Конюшню освещал тусклый фонарь.
Алина отыскала дверь и распахнула ее. Всего на мгновение девушку охватил страх: вдруг лорд Доррингтон подвел ее, но тут слева она увидела смутные очертания экипажа.
Она бросилась в ту сторону. Лакей, ждавший ее в тени дерева, открыл дверцу. Алина быстро вскочила внутрь. Лорд Доррингтон взял ее руки в свои, и она разрыдалась.
— Я спасена! Я сбежала! Я свободна!
Попрощавшись с министром иностранных дел, лорд Доррингтон отправился в клуб Уайта, где еще раньше договорился пообедать с лордом Олванли. Он нашел его светлость за круглым столом в компании лорда Ярмута, лорда Уорчестера и Красавчика Браммеля.
Красавчик Браммель заметил вошедшего лорда Доррингтона и принялся пристально разглядывать его, пока тот шел к столу. Наконец он увидел бриллиантовую булавку в галстуке.
— Я ослеплен, Доррингтон, - с сарказмом проговорил он, прикрыв рукой глаза.
Лорд Доррингтон улыбнулся.
— Я знаю!
– воскликнул он. — "Никаких драгоценностей!" — вот твоя знаменитая аксиома, которая запала мне в сердце.
— Никогда не подозревал, что оно у тебя имеется! — съехидничал лорд Уорчестер.
— Уже долгие годы этот вопрос является предметом бурных дебатов, — отпарировал лорд Доррингтон. — Но мы с Браммелем не любим выставлять на обозрение публики, особенно таких, как ты и наш вчерашний хозяин, свои внутренние органы.
— Проклятье! Это уже слишком — сравнивать меня с принцем! — с упреком воскликнул лорд Уорчестер.
– Я не принимаю настойку опия и не истекаю кровью из-за ран, нанесенных женщиной!
Он намекал на страдания принца, который вот уже некоторое время упрашивал госпожу Фитцхерберт вернуться к нему.
— Надеюсь, никто из нас не допустит, чтоб его превратили в такую тряпку!
– решительно заявил лорд Олванли.— Давайте послушаем, почему Доррингтон разукрасил себя, как набоб, — предложил Красавчик Браммель.
Он, как всегда, был одет просто и скромно, однако во всем его облике чувствовалась неподражаемая элегантность. Благодаря принцу Уэльскому он стал законодателем мод, и с тех пор представления о внешности мужчины претерпели значительные изменения.
"Я хочу увидеть мужчину, который создал себе портного, а не портного, который создал мужчину", — не раз замечал он.
Всегда одевать белоснежную сорочку, носить только хорошо сшитые фраки и сюртуки, ходить в начищенных до зеркального блеска сапогах даже по грязи — таковы были только некоторые его рекомендации. Но больше всего он настаивал на том, что мужчина не должен украшать себя драгоценностями и благоухать духами.
— Сегодня вечером, — ответил лорд Доррингтон, — я встречаюсь с лицом, которое подарил мне эту булавку. Не могу же я показать свою неблагодарность и явиться без нее.
— Эта проблема как раз для тебя, Джордж! — воскликнул лорд Ярмут, обращаясь к Красавчику Браммелю. — Что больше приличествует джентльмену: появиться в строгом наряде, проявив тем самым грубость по отношению к человеку, или позволить себе небольшое отступление от образца совершенства?
Все ждали ответа.
— Истинный джентльмен, — спокойно проговорил Браммель, — не может быть груб, если только это не входит в его намерения.
— Отлично сказано, Джордж! — вскричал лорд Ярмут. — У тебя на все есть ответ.
Лорд Доррингтон заказал обед и включился в общую беседу, которую скорее можно было бы назвать спором по поводу того, какая лошадь выиграет Золотой кубок в Эскоте. Лорд Доррингтон дал своим приятелям вдосталь насладиться обсуждением этого важного вопроса, а потом с непостижимой ловкостью перевел разговор на принца Ахмада.