Опасный денди
Шрифт:
— Не могу поверить, что тебя заинтересовал этот подонок! — воскликнул лорд Уорчестер, который пришел в ярость от одного упоминания имени принца.
— Он так раздражает тебя?
– спросил лорд Доррингтон, удивленный его реакцией.
— Я не очень-то люблю сплетничать о других мужчинах, — ответил лорд Уорчестер. — Ну ладно. На днях я был в Уайт Хаусе.
— Это что-то новенькое! — поддразнил его лорд Олванли.
— Мне очень нравится это заведение!
– отпарировал лорд Уорчестер. — Там я подцепил одну маленькую потаскушку. Она оказалась на редкость симпатичной и хитрой.
—
— Мы ужинали в одном из кабинетов наверху, — рассказывал лорд Уорчестер, — когда внезапно совсем рядом услышали крик.
– Он замолчал, чтобы удостовериться, что все внимательно слушают его.
– Я бы не обратил на это внимания, если бы в этом крике не было столько страдания, — с некоторой агрессивностью сказал он. Вряд ли можно ожидать столь жалобные рыдания в Уайт Хаусе.
— Да, наверное! — согласился лорд Ярмут. — Правда, я нечасто бываю в подобных заведениях.
— Ты не совсем точно выражаешься, — с улыбкой заметил лорд Олванли. — Итак, Уорчестер, что же там произошло?
— Я не мог спокойно сидеть, когда рядом кто-то испытывал такие муки, — продолжал он. — Я всегда говорил, что мое доброе сердце когда-нибудь доведет меня до беды.
— Так или иначе — обязательно доведет, — согласился лорд Олванли.
— Короче, я пошел посмотреть, в чем дело, — рассказывал лорд Уорчестер, — и обнаружил девочку. Ей было не больше десяти лет. — Он помолчал.
– Очевидно, Ахмади только что ушел от нее. Мне не хотелось бы портить вам обед рассказом о том, в каком она находилась состоянии. Единственно, что я могу сказать, — этот человек гнусный развратник и настоящий дикарь.
— Это отвратительно — торговать детьми ради чьего-либо удовольствия! — возмутился лорд Ярмут. — Я не понимаю, почему ни один из вас еще не поднял этот вопрос в палате лордов.
— Я собирался сделать это в ближайшее время, — ответил лорд Олванли.
— Я поддержу тебя, - заверил его лорд Доррингтон.
— Можем ли мы каким-либо образом помешать этому негодяю с Востока? — поинтересовался лорд Уорчестер. — Это не единственное, что я слышал о нем. И остальное не менее ужасно.
— Я только один раз встречался с ним, — сказал лорд Олванли.— Он показался мне на редкость учтивым и обходительным, хотя и был разодет, как петух. Что ты думаешь об этом, Браммель?
— Приблизительно месяц назад, — ответил тот, — он предложил устроить в своем посольстве прием в мою честь.
— И ты согласился? — спросил лорд Доррингтон.
— Нет, конечно. Я сказал ему: "Вы очень любезны, ваше высочество. Дайте мне знать, когда вы соберетесь покинуть Лондон, и мы устроим прием на следующий же день".
Его слова вызвали взрыв хохота. Все эти молодые люди прекрасно знали, как мастерски Красавчик Браммель умеет ставить на место наглеца.
Лорд Доррингтон взглянул на часы.
— Я вынужден покинуть вас, — проговорил он. — Увидимся в Боксерском клубе, Уорчестер.
— Я не собираюсь боксировать с тобой, Доррингтон, — ответил лорд Уорчестер. — Это требует слишком больших усилий. Но я все равно приду и посмотрю, как ты будешь отделывать какого-нибудь бедолагу.
— Жаль, что это будет не принц, — заметил лорд Олванли. — Я бы с удовольствием взглянул, как он
Лорд Доррингтон улыбнулся. Его друзья знали, что, как противник, он очень грозен на ринге. Многие представители младшего поколения английской знати были членами этого клуба, который располагался на Бонд-стрит, 13. Его владельцем был Джентльмен Джексон.
Когда-то Джексон был чемпионом Англии по кулачному бою, пока в 1787 году его не победил Даниэль Мендоза, маленький, невзрачный и страшно драчливый еврей.
Даниэль Мендоза присоединился к Джексону, когда тот начал организовывать клуб. С тех пор их дело процветало.
Лорд Доррингтон был одним из лучших учеников Джентльмена Джексона, но из-за того, что он со временем превратился в настоящего мастера, его тренеру стало все труднее находить ему партнеров для спарринга.
Попрощавшись с Красавчиком Браммелем, лорд Доррингтон направился к выходу из обеденного зала. Лорд Олванли проводил его до холла.
– Послушай, Олванли, - обратился к нему лорд Доррингтон, — окажи мне услугу. Повтори весь сегодняшний разговор, когда Ахмади будет в Карлтон Хаусе.
Лорд Олванли удивленно поднял брови.
— У тебя есть какие-то особые причины для того, чтобы принц узнал об этом?
– спросил он.
— Как выяснилось, да, - ответил лорд Доррингтон.
– Когда-нибудь, но не сейчас, я расскажу тебе о ней. Так ты не забудешь?
— Ваше желание - для меня закон, милорд, - насмешливо проговорил лорд Олванли.
Лорд Доррингтон расхохотался и вышел на Бонд-стрит. Он сел в поджидавший его кабриолет. Подобрав вожжи, он поехал по направлению к Холланд-парку, ловко лавируя в густом потоке экипажей.
Дорога заняла довольно много времени, однако в столь теплый вечер поездка доставляла ему удовольствие. Деревья утопали в цветах, в Гайд-парке распустились тюльпаны.
Наконец лорд Доррингтон остановился возле огромного квадратного здания, к которому вела короткая подъездная аллея. Он вылез из кабриолета и поднялся по широким ступеням. Дверь открылась почти мгновенно, и почтительно поприветствовавший его дворецкий проводил его по лестнице в гостиную, окна которой выходили на розовый сад.
Когда объявили о прибытии лорда Доррингтона, женщина, которая сидела в стоявшем у окна кресле, поднялась ему навстречу. Она была очень красива. Ее темные волосы открывали высокий лоб. На белой коже лица выделялись черные брови вразлет. Вряд ли можно было бы назвать Леони Крессуэлл красавицей в общепринятом смысле слова, особенно если сравнивать ее с утонченной Джорджиной, герцогиней Девонширской, или яркой и пышнотелой, подобно Юноне, госпожой Фитцхерберт.
И все же она была прекрасна. Сочетание изящного овала и правильных черт делало ее похожей на средневековых красавиц. Она как будто сошла с картины Кранаха [3] . Ее облик отличала такая же одухотворенность и чувственность.
3
Кранах - псевдоним двух немецких художников, отца и сына, настоящая фамилия которых была Мюллер.