Опасный инстинкт
Шрифт:
Да, она справится и она сильная. И прекрасная актриса! Да, вышло всё не так, как она планировала, ну что же, нужно действовать по обстоятельствам. Если она расклеится, то всё непременно провалится, а она скорее пустит себе пулю в лоб и уйдёт вслед за Омаровым, чем сядет в тюрьму.
Она — соучастница преступления. Сказка закончилась, добро пожаловать в реальность.
— Ударь меня, — ледяным тоном процедила Ева, по-прежнему смотря в одну точку.
— Что?
— Ударь меня по лицу, — повторила, поражаясь своей холодной расчётливости. — Будет странно, что ты убил его, а меня даже пальцем не тронул. С синяками я буду выглядеть более правдоподобно.
— Малышка, я не хочу причинить тебе боль… — как-то неуверенно проговорил Оскар, понимая, что она целиком и полностью права.
— Бей и уходи! — прорычала сквозь зубы. — Только бей сильно, я должна вызывать жалость.
Оскар помялся несколько секунд и, собрав пальцы в кулак, прошептал:
— Прости, детка.
Часть 26
*** В окне мелькали голубые блики проблесковых маячков полицейских машин. Ева сидела на краю кровати, укутанная в белоснежный плед, заляпанный пятнами засохшей крови. Глаз заплыл, а ещё ужасно болела левая рука, не помогло даже сильное обезболивающее, которое ей бережно вколола молоденькая медсестра из прибывшей вслед за полицией скорой помощи.
Их просторная, некогда уютная спальня напоминала сейчас павильон для съёмок кино в жанре хоррор: на полу — повёрнутое верх лицом тело Сильвестра, лужа крови почти высохла, образовав вокруг головы несчастного грязно-коричневую корку.
Ну всё, паркет из баснословно дорогого тикового дерева безнадёжно испорчен, — мелькнула вдруг неуместная мысль.
— ...И вы говорите, что потом он скрылся, спустившись через балкон? — повторил вопрос худощавый инспектор Елизаров, записывая показания в обшитый потрёпанной кожей блокнот.
— Да. Вернее — наверное. После того, как он меня ударил, я сразу же отключилась, — едва слышно проговорила Ева и слабо улыбнулась, когда кто-то из сотрудников полиции — коих в доме было не меньше десятка — подал ей чашку горячего чая.
Обхватив хрупкий фарфор обеими руками, девушка сделала маленький глоток и сморщилась от боли — левую руку словно пронзила тысяча игл.
— И вы ничего не запомнили? Абсолютно никаких примет? — в который раз переспросил инспектор, разглядывая её словно под микроскопом.
Соберись, Ева. Не вздумай выдать себя.
— Говорю же, он был в плотной чёрной маске, больше я ничего не запомнила — я была в шоке. Знаете, не каждый день мне приставляют дуло к виску...
— Ну может, было ещё что-то? Может, он прихрамывал или был какой-то необычный акцент? Может, от него специфически пахло? Поймите, любая, даже самая незначительная мелочь, может вывести на след преступника.
— Нет, ничего такого я не приметила… А хотя, да, точно, я вспомнила — он... не выговаривал букву "р"!
— Картавил? — нахмурился Елизаров, записывая новые данные в блокнот.
— Да-да, именно, жутко картавил, — затрясла головой Ева, мысленно аплодируя своей гениальной идее. Теперь они будут искать низкого худого мужчину, не выговаривающего букву «р» — полный антипод Оскара.
Интересно, где он сейчас? Получилось ли у него незаметно пробраться к трассе? И, главное, сколько в мешочках было бриллиантов? Если вспомнить то, что она подслушала из разговора Омарова (упокой Господь его душу), то речь шла о нескольких миллионах долларов. Огромная сумма! Они богаты! Богаты!
— А оружие? Он забрал его с собой? — не унимался инспектор, и Ева снова согласно кивнула.
Вот с оружием вышла небольшая неувязочка — Оскар в спешке забыл пистолет на кровати. Пистолет Омарова с именной гравировкой, ведь это она сама лично предварительно выкрала его из тумбочки Сильвестра и оставила в потайном месте в гараже. Как же она испугалась, когда пришла в себя после удара и увидела эту штуку на скомканном одеяле. К счастью, она знала, куда его припрятать — под полом был небольшой тайник, и, не зная о его существовании, найти его было просто невозможно. Вот и сейчас, снимая с предметов мебели отпечатки пальцев, по спальне словно муравьи кружились полицаи, упорно игнорируя слегка выпирающую у самой стены доску паркета.
— Тело можно забирать, — снимая печатки, флегматично проронил криминалист и вытащил из нагрудного кармана пачку Парламента. — Что мог, я выяснил здесь на месте, остальное покажет вскрытие.
— Пока идёт следствие, никуда не отлучайтесь из города. Завтра жду вас снова в участке, — закрывая блокнот, резюмировал инспектор, и Ева вскинула на него тревожный взгляд:
— А в участок ещё зачем?
— Для дачи показаний.
— Но я уже сказала всё, что знала, больше мне добавить нечего!
— Вот всё то же самое повторите завтра в участке, — терпеливо повторил Елизаров и по-отечески дотронулся до её укутанного в плед плеча. — Не волнуйтесь, Ева Сергеевна, мы обязательно его найдём. Пока вам нужно показаться доктору и как следует отдохнуть.
Ева взволнованно смотрела как в чёрный полиэтиленовый пакет упаковывают тело Сильвестра и, водрузив на носилки, увозят из комнаты.
— Пойдёмте, — медицинская сестра, которая ранее сделала ей укол, аккуратно взяла Еву под здоровую руку и помогла подняться с кровати.
— Куда вы меня ведёте? — вяло перебирая ногами, с подозрением в голосе спросила Ева.
— В больницу. Вам нужно сделать рентген, кажется, при падении вы здорово повредили руку. Скорее всего, закрытый перелом или трещина — посмотрите, какой отёк.
Только этого не хватало! Хотя она сама же просила врезать ей как следует, чтобы выглядеть правдоподобной жертвой. Теперь куда уж правдоподобнее!
Спустившись вниз, Ева ужаснулась творящимся за забором оживлением: у ворот паслись репортёры, любопытные соседи и просто зеваки, как стая стервятников, слетевшихся на сенсацию. Одна из них — Линда из особняка по соседству — давала интервью, рыдая и театрально заламывая руки. Как пить дать, что всего через полчаса её новостная лента в соцсети будет пестреть селфи с места происшествия.