Опасный мужчина
Шрифт:
Тори ощущала Глэнтона сзади, он обдавал жаром своего тела ее бедра. Она поняла, что должна что-то быстро предпринять, пока он не вошел в нее. Девушка посмотрела на Пикеринга, который уже расстегнул штаны. Улыбаясь ему, она нащупала рукой нож и выдернула его из чехла таким стремительным движением, которое обезумевший от похоти мужчина не мог предвидеть. Тори полоснула лезвием по обнаженному члену Пикеринга. Брызнула кровь, Пикеринг пронзительно завизжал, точно женщина, упал на спину и задергал ногами.
Глэнтон, стоящий позади Тори на коленях, не успел отреагировать достаточно быстро. Стремительно
Потом Тори вскочила с земли и бросилась к лошадям. Оба насильника корчились в агонии. Не замечая холода и того, что на ней были лишь туфли, Тори сумела отвязать веревку, удерживавшую лошадей у жерди. Животные начали разбегаться, отталкиваясь копытами от мягкой почвы. Всхлипывая, девушка ухватилась за конец волочившейся по земле веревки, уперлась ногами в грунт и остановила одну лошадь. Тори удалось забраться на спину животного и повернуть его. Ударив ногами в бока лошади, она поскакала из лагеря к темному лугу, даже не посмотрев на Пикеринга и Глэнтона. В воздухе засвистели пули, они обжигали ее. Обнаженные бедра терлись о шкуру животного, его хребет врезался в нежную плоть Тори. Однако она не выпускала из рук толстую гриву. Волосы хлестали ее по лицу, и она не могла понять, кому они принадлежали – ей или лошади. Солнце уже скрылось за горными грядами, и на небе осталось только слабое свечение.
Биение сердца и удары копыт о мягкую землю, казалось, заполняли собой воздух, словно раскаты грома. И вдруг Тори почувствовала, что кто-то догоняет ее. Она заплакала от страха и отчаяния, однако решила не сдаваться. Девушка попыталась повернуть лошадь, но чья-то рука ухватилась за веревку. Тори ударила по этой руке, пытаясь освободиться, и внезапно услышала хриплую брань. Мужской голос испугал ее и в то же время показался знакомым.
– Mierda! Черт возьми, амазонка, остановишься ты или нет?
Лошадь резко остановилась, острый хребет вонзился в тело девушки. Тори увидела, что Ник протянул к ней руки, и ощутила его приятный запах. Он бережно обхватил девушку. Земля медленно закружилась, в ушах Тори появился странный шум, заглушивший все прочие звуки.
Она услышала донесшийся издалека голос Ника, произнесшего ее имя. Потом голос тоже утонул в шуме, и Тори погрузилась в бархатное, безмятежное, ласковое забытье, сулившее полную безопасность.
Глава 27
Высокие сосны образовывали естественное укрытие возле отвесной скалы, в нескольких футах от которой журчал горячий источник со слабым серным запахом. Ник заботливо растер тело Тори, чтобы оно согрелось, и завернул в одеяла. Он дрожал от ярости при мысли о том, что с ней делали.
Ему с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не открыть огонь, когда негодяи стали измываться над девушкой. Он знал, что ему подстроили ловушку. Если бы он позволил заманить себя, они оба только пострадали бы от этого. Люди, притаившиеся у тропы, ведущей в лагерь, умерли в первую очередь – он быстро и бесшумно перерезал ножом их шеи. Они не услышали даже шороха его шагов благодаря урокам старого воина из племени команчей, который когда-то обучал юного Ника. Но Пикеринг и Глэнтон еще были живы. Он должен был вернуться и покончить с ними.
– Послушай меня, Тори, – сказал Ник, когда Тори пришла в себя, открыла глаза и посмотрела на него с безразличием умирающего животного. – Я должен вернуться. Я не могу упустить его. Здесь тебе будет хорошо. Камни нагрелись от пара, поднимающегося сквозь почву. В моем седельном мешке есть еда. Ты меня слышишь?
Большие фиалковые глаза казались стеклянными, невидящими, Тори была бледной как привидение. Однако через несколько мгновений она еле заметно кивнула, чуть-чуть опустила подбородок. Черт возьми, он должен это сделать. Должен па время оставить ее здесь.
– Вот мой револьвер. Он заряжен. Просто прицелься и нажми на спусковой крючок при необходимости.
Он положил оружие возле ее маленькой, дрожащей, словно в лихорадке, руки. Больше терять время он не мог.
Тори не запротестовала, когда он отъехал.
Ник быстро добрался до лагеря Пикеринга. Костер еще горел, но ничто не нарушало мертвую тишину. Потом Ник услышал тихие стоны, всхлипывания и проклятия. Он вышел из темноты в круг света. Пикеринг стоял на коленях, держась обеими руками за пах. Он произнес с отчаянием в голосе:
– Глэнтон… Джонни, вернись, негодяй… Помоги мне, Господи, помоги мне, пока я не истек кровью… Эта сучка порезала меня…
Ник подошел ближе, и Пикеринг увидел его. Он вскинул голову, его глаза расширились от страха. На руках Пикеринга алела кровь, она впитывалась в землю между его раздвинутыми бедрами, трусы оставались приспущенными.
– Что с тобой, Пикеринг? У тебя начались месячные?
– Кинкейд.
Пикеринг облизал губы, стал оглядываться. Он обшарил взглядом лагерь, ища помощи, потом снова посмотрел на Ника, поднес руку к поясу.
– Я бы не стал хвататься за револьвер, Пикеринг. Слишком поздно. Ты здесь один. Глэнтон удрал. Забавное дело – твои часовые оказались недостаточно внимательными. Я прошел мимо них без проблем…
– Они… ты их…
– Они уже стали пищей для канюков. Тебя ждет та же участь.
– Кинкейд, послушай, я не убивал ту женщину. Это сделал Такетт. Она сопротивлялась. Пытаясь справиться с ней, он ударил ее слишком сильно.
– У нее была сломана шея. По-моему, удар действительно был слишком сильным.
Ник посмотрел на Пикеринга и увидел, что на шее негодяя что-то блестит. Техасец подался вперед, раздвинул ворот рубашки и обнаружил маленький крестик на золотой цепочке. Он поднимался и опускался при каждом тяжелом вдохе. Узнав цепочку Гизеллы, которую он подарил ей в качестве талисмана, Ник испытал приступ ярости. Он решил, что Пикеринг умрет с цепочкой на шее.
Техасец сел на землю и поднял руку. Лезвие ножа сверкнуло в отсвете костра, приковав к себе внимание Пикеринга.
– С того дня я много думал о случившемся, о том, как вы убили ее. Она этого не заслуживала. Ни один настоящий мужчина не поступил бы так. Но тебя нельзя назвать настоящим мужчиной, верно? – Ник бросил многозначительный взгляд на пах Пикеринга. – По-моему, справедливо то, что сделала с тобой женщина… моя женщина.