Опасный препод
Шрифт:
Мама периодически плачет, хотя тут же останавливает себя, переживая за ребенка, но гормоны берут свое и она тут же снова льет слезы. Доходит до того, что мы с отчимом заставляем ее пойти к врачу. Я, конечно же, сопровождаю ее на приеме. По настоянию специалистов маму кладут на сутки в больницу для дополнительного осмотра, взятия анализов и УЗИ, а мне позволяют остаться с ней в отдельной палате благодаря стараниям Фёдора Алексеевича. У него везде есть связи, со всеми он на короткой ноге, к подобному быстро привыкаешь, чувствуя себя защищенной и спокойной.
– Дашкова,
– Лен, я не могу, мы с мамой в больнице, – объясняю вполголоса, выйдя из палаты в коридор.
– Что случилось?! Скоро ребенок родится?
– Нет, просто мама на нервах постоянно, плохо себя почувствовала. Но вроде бы все в порядке, причин для волнений нет.
– А-а, ну ладно, – успокаивается подруга, что-то громко говоря насчет компота. Очевидно, Лена звонит мне из университетской столовой. Слышны голоса, грохот посуды, треск кассового аппарата. – Давай, подруга, не пропадай, без тебя тоска зеленая.
– Я тоже скучаю, Лен, рада, что ты позвонила.
Кладу трубку и раздумываю, стоит ли пытаться вырваться в универ. Меня буквально разрывает от сомнений. Если бы не ночь с Алироевым, я бы думала исключительно об учебе, о возможности получить зачет без необходимости зубрить билеты. Но эта ночь случилась, ее не вычеркнуть из памяти, и она сильно влияет на мои решения.
Наконец наступает день похорон. В гнетущей атмосфере проходит несколько тяжелых часов. Десяток бывших бабушкиных подруг и коллег провожают ее в последний путь, потом вся процессия в черном перемещается с кладбища в дом. Я не отхожу от мамы, не даю ей суетиться и стараться везде проявить усердие. Задача сложная, практически непосильная. Мама, кажется, поняла спасительную силу активной деятельности, которая помогает справиться со скорбью, и пытается быть всем полезной. Но быстро утомляется, и я с радостью ее заменяю. Гости расспрашивают о последних годах жизни бабушки, просят меня принести ее фотоальбомы и предаются ностальгии.
– Карина, что бы мы без тебя делали, – одаривает меня внезапной похвалой отчим, когда все расходятся по домам, и я начинаю думать, что мы с ним все-таки поладим.
– Спасибо вам, Фёдор Алексеевич, – благодарю вполне искренне. – За клинику, за организацию похорон…
– Перестань, – благодушно отмахивается, – я для Оленьки на все готов.
И с таким выражением лица это говорит, что я пораженно смотрю и не верю своим глазам. Все-таки мама не ошиблась с выбором мужчины. Теперь в этом нет сомнений. Сколько у нее их было, но ничего не ладилось, ни с кем не удавалось построить семью. То женатые, то выпивающие, то просто не сходились характерами.
– Ладно, Кариночка, я все забываю спросить: ты же учебу пропустила. Сколько дней? Пять? Шесть? – хмурит кустистые седые брови и вопросительно смотрит меня. – Которой раз уже хочу в деканат позвонить, но все руки не доходят. То одно, то другое. Негоже университет пропускать, учеба очень важна для
– Нет, Фёдор Алексеевич, не нужно, я уже позвонила, – обманываю не моргнув глазом и тут же отхожу в сторонку, мысленно хватаясь за голову.
Забыла! Я реально просто-напросто забыла позвонить в этот чертов деканат. У нормальных людей такой важный номер телефона забит в список контактов, но у меня нет. В итоге я не позвонила, номер не выяснила, никому ничего не передала, закрутилась совсем и, получается, теперь буду разгребать кучу проблем.
глава 8
– Как хорошо что ты вернулась, ужасно соскучилась по тебе! – Лена заключает меня в объятия.
Подружка даже предложила приехать забрать меня, но я отказалась – меня подвез Влад Шведов, он как раз забирал тетю Яну, которая не отходила от мамы. Настоящие друзья эти Шведовы, нам с мамой очень с ними повезло.
Я и сама очень рада вернуться, две недели страхов и переживаний – очень тяжело. С трудом прихожу в себя. Но сейчас мне предстоят нелегкие времена, надо собраться. Во-первых универ, я сильно отстала. Представляю, что мне скажет Алироев! С ужасом… потому что не могу не думать о том, вдруг он меня узнал или узнает при встрече? По голосу, например. Чудо что в ту ночь он ни о чем не догадался, но я специально говорила немного более низким тембром. Сначала от переживаний, а потом само как-то вышло.
Вдруг разговор с Дамиром пойдет не об учебе, а о нашей ночи? Если догадался… он меня убьет!
А может нет? Может поговорим как взрослые люди?
Я устала изводить себя подобными мыслями!
Как хорошо, что теперь можно поделиться своими страхами с лучшей подругой. Все две недели я сходила с ума от невозможности поговорить ни с кем об этом. Держать в себе такое безумно тяжело. Если бы это был не Дамир, я могла бы открыться маме, или даже тёте Яне. Получить какой-то совет. Но рассказать про Алироева, естественно, было бы с абсолютным безумием.
Лена слушает меня внимательно, но в конце задает вопрос, которого совсем не ожидаю, а должна бы!
– Кхм, Карин, а про своего Олега ты совсем не думаешь? Ты же уехала так и не расставшись с ним.
И правда, черт, про Олега я совершенно забыла! Идиотка просто!
– Ох, верно, мне было не до этого… Я же не знала, что пропаду на такое долгое время. Даже не сказала, что уезжаю…
– Он тебе звонил?
– Ты знаешь, нет… Он не разу не позвонил мне, а я даже не вспомнила о нём… Так странно, даже в голову не пришло.
– Просто потрясающе! – восклицает Лена. – Ты так держалась за него, а теперь вдруг заявляешь, что и не вспомнила ни разу.
– Это все стресс… И потом, ты же понимаешь, что раз я ему изменила, то вспоминать было больно.
– Да что там, мои родители пятнадцать лет вместе прожили, потом разошлись и больше не созванивались ни разу, – горько усмехается подружка. – Оказалось, что совершенно чуждые друг другу люди. Наверное, вообще не существует никаких половинок, – добавляет с горечью.