Опасный соблазн
Шрифт:
— Дайте лошадям передохнуть несколько минут. Привал разбивать не будем, пока не ступим на шотландскую землю. Но сейчас, я думаю, можно перевести дух.
Он соскользнул на землю, перенес девушку к поваленному дереву на берегу ручья, усадил ее и опустился перед ней на корточки. Потом заглянул ей в глаза и заявил с обескураживающей прямотой:
— Если я выну кляп, вы не станете визжать, не станете во весь голос выражать неудовольствие, не вздумаете рыдать. В общем, будете паинькой. Я вне себя от злости, устал и хочу есть. Я не спал два дня, и у меня маковой росинки не было во рту, кроме стакана виски. Мое терпение на исходе. Не надо его испытывать, миледи. Договорились?
Она
Йен осторожно нащупал узел на ее затылке и развязал его, а потом вытащил комок материи у нее изо рта. Девушка содрогнулась, глубоко вздохнув. Высоко поднятая грудь из-за рук, связанных за спиной, поднялась еще выше.
— Спасибо, — шепотом поблагодарила она.
— По-моему, вам хочется пить.
Йен оторвал взгляд от этих полных полукружий, едва прикрытых тонким полотном, встал и пошел достать чашу из своей сумки. Затем спустился к ручью, наполнил чашу холодной водой и вернулся с ней к девушке.
— Я развяжу вас. Но если вам вздумается рассердить меня, вас до конца поездки упакуют, как курицу для жарки.
— Хорошо.
Голос ее был тих и покорен, но глаза решительно посмотрели на него.
Развязав ей сначала ноги, он не мог не обратить внимания на то, насколько были изящны и женственны у нее ступни и какая теплая и нежная на них кожа. Потом развязал руки, стянул веревки с узких запястий и подал воду. Девушка принялась пить с заметной жадностью, а он вдруг испытал укор совести за то, что так в общем-то бесчеловечно обошелся с этим прелестным и хрупким созданием. Йен тут же подавил в себе неуместное переживание, потому что вспомнил о своем дяде, больном и обезноженном, запертом где-то в подземелье и ожидающем, когда его передадут под юрисдикцию английского суда. Дяде Томасу нужно было бы остерегаться вести дела с любым, кто живет на земле англичан. И не доверять этому хищнику. Если бы он попросил совета, Йен предостерег бы его от презренного барона.
— Пусть проклятый Фрэнктон сгорит в аду! — воскликнул он, глядя на ее поникшую фигуру.
Услышав имя барона, девушка подняла голову. Пальцы стиснули чашку. Широко открытые глаза стали еще темнее.
— Можете поблагодарить своего будущего мужа за эту короткую поездку в Шотландию, моя очаровательная пленница. — Он улыбнулся без намека на веселость. — Его обычай накладывать лапу на собственность людей, арестованных при непонятных обстоятельствах, раздражает всех честных людей уже давно. Однако я ничего не предпринимал, пока это не касалось ни меня, ни моих близких. Вы хоть представляете, что ваш суженый подкупает чиновников направо и налево и занимается грязными махинациями? Чуть что, мерзавец мчится в суд с делом о жульничестве, но при этом забывает упомянуть, что настоящий мошенник — он сам. Благодаря тому, что судьи им подкуплены и что он первым выдвигает обвинения против ничего не подозревающих людей, его жертвы слишком часто оказываются беззащитными перед ним.
Она покачала головой, золотистые волосы рассыпались по плечам.
— Боюсь, теперь он переступил черту. Я больше не собираюсь терпеть его бесчестное поведение. И это правда, — искренне добавил он. — Что-то я не помню себя в такой ярости.
То ли она вспомнила о его предупреждении молчать, то ли была в шоке от того, что узнала про темные дела своего нареченного, — Йен не понял, — однако девушка не проронила ни слова в ответ.
— Можете встать и размяться, — предложил он ей. — Но не отходите далеко.
Повернувшись к ней спиной, Йен направился к своим людям, ставшим в кружок вместе с лошадями. До него дошло, что не он один оценил
— Вот это да! — произнес восхищенный голос у него за плечом. — Какая красотка, приятель! С ума можно сойти!
Приподняв бровь, Йен глянул на своего друга Ангуса и вытащил фляжку из переметной сумки.
— Надеюсь, так оно и есть, учитывая, сколько нам пришлось помучиться, чтобы умыкнуть ее. Хотел бы увидеть собственными глазами, как будет вести себя этот похотливый козел, когда узнает, что его бесценной невестушки, запертой в башне в ожидании свадьбы, не оказалось на месте. И что она проводит время в моем замке.
— Он будет вне себя, — довольно хохотнул Ангус. — А теперь дай мне выпить, и я постараюсь представить себе эту картину в полном блеске. Ах, как приятно взять и натянуть нос английскому крысёнышу! Когда мы отправим ему письмо, чтобы в обмен на невесту он отозвал свой иск?
Сделав изрядный глоток, Йен передал фляжку другу. Вытер рукой губы и прищурился.
— Я долго размышлял и передумал. Сначала он может согласиться и получит девушку назад, а потом заявит, что отзывал иск под давлением, и вновь возобновит его. Любой другой соблюдал бы достигнутые договоренности, но у этого мерзавца нет никакой совести. Он серьезно нарывается. Его выходки, даже вдали от него, все труднее переносить.
Ангус удивленно вскинул густые брови:
— Тогда почему ты просто не выследишь его и не прикончишь? Тогда и девицу можно было бы оставить в покое.
— Нет. — Оглянувшись туда, где она стояла как призрачное обещание рая, изящная и потрясающе красивая, Йен тихо сказал: — Ее похищение имело две цели. Первая — отпала нужда охотиться за ним. Он сам найдет меня, чтобы вернуть себе свой приз.
— А вторая? — поинтересовался Ангус, в очередной раз присосавшись к фляжке.
Глаза его загорелись интересом.
Йен улыбнулся загадочно и угрожающе:
— А вторая… Когда он сообразит, где она и кто ее удерживает, пусть тогда помучается, представляя меня рядом с ней в постели, где я имею ее по любому, как хочу, наслаждаясь роскошным телом.
Оглушительно захохотав, Ангус с такой силой хлопнул Йена по спине, что тот поморщился.
— Отлично, мой друг! Просто отлично. Я еще не встречал женщин, которые смогли бы устоять перед твоей прелестной мордашкой.
— Дело не в лице, — сухо заметил Йен. — Они не могут устоять перед другой частью тела.
Глава 2
Они вдруг остановились. Лианна пришла в себя и сообразила, что, должно быть, проспала какое-то время.
После непрерывной езды, тряски и встречного ветра в течение нескольких часов, которые показались длиной в целую жизнь, облегчение, которое она испытала, было похоже на выход из кошмара. Лианна заморгала. Она прислонялась лицом к какой-то твердой поверхности. Под ее щекой перемещались стальные мускулы. Это подсказало ей, что на самом деле она упирается в грудь того высокого темноволосого человека, которого одни называли Йеном, другие — лэрдом. Судя по всему, он не только возглавлял отряд из мужчин, которые так умело вытащили ее из считавшейся абсолютно неприступной башни, но и самолично заботился о ней, пока они добирались до этого места. И был единственным, кто касался ее. Другие просто рассматривали. Она физически ощущала их тяжелые, заинтересованные взгляды, но ни один из них не осмелился заговорить, обходясь лишь короткими вежливыми словами.