Опции
Шрифт:
— Правда? — удивился я, не разжимая объятий. — Значит, обниматься я договаривался не с тобой? А с кем тогда?
— Может, с Дашей? — предположила девушка, наконец разомкнув мои объятья.
— Или с Алексеевым, — добавил я не слишком остроумно, но вызвал у Тани вежливый смех.
Третья партия уже была не партией, а не понять чем. Мы с Таней всё чаще тискались, вызывая зевоту Даши и всё большее помрачнение Сухова. Потом Даша куда-то испарилась, а мы с Таней, пока Коля бегал сдавать бильярдные причиндалы, подло сбежали из корпуса и отправились гулять.
Мы шли узкими, плохо освещёнными дорожками, обнявшись. Время от времени мы останавливались и шептали друг другу на ухо какую-то чушь. Через некоторое время я краем глаза заметил, что за
Глава 5
Любой лофер знает: чтобы казаться отличным работником, вовсе не обязательно обладать профессиональными знаниями, опытом и прочей чепухой. Вместо этого гораздо полезнее иметь поверхностные знания из разных других областей — создастся впечатление очень эрудированного и разностороннего человека. И ещё — нужно употреблять как можно больше заумных слов в своей речи или переписке. Это могут быть, например, англицизмы — "промоушен", "коучинг", "истеблишмент" — или философизмы — "экзистенциализм", "трансмедитальность".
Эти нехитрые правила я усвоил ещё в школьные годы, когда одновременно посещал бассейн и музыкальную школу. Ни там, ни там я особых успехов не добился. Зато среди туповатых пловцов я рисовался знанием умных словечек вроде "реприза", "контрапункт" или "диминуэндо". А дохловатые музыканты уважали меня за "поворот-сальто", "шестиударный кроль" или "переход со спины на брасс в комплексе" да за пару случайно заработанных грамот на соревнованиях.
Позже методику общения я оттачивал во время путешествий или командировок. Чаще всего я ездил на поезде, где охотно ввязывался в беседы с соседями по купе. Для начала я узнавал, кто они по специальности, где работают, чтобы не попасть впросак, а потом начинал безбожно врать. Я назывался представителем какой-нибудь редкой профессии вроде реставратора кладбищенских памятников или тренером дельфинов и отвечал на вопросы изумлённых соседей примерно в таком духе:
"Вы кто по специальности будете?"
"Микробиолог", — отвечаю я.
"Ого! И над чем вы работаете?"
"Над доядерными квазиферментами аппарата Гольджи в составе антроповирусов".
"Якорный насос! Вот это да!" — восхищённо матерятся соседи. А потом начинают дальше допытываться:
"А куда вы едете?"
"На конгресс по микробиологии и физико-химической генетике. У меня там доклад".
Ну и всё в таком духе.
С псевдоинтеллектуалами общаться ещё проще: достаточно бросить бессмысленную пару фраз, чтобы погрузить их в состояние поиска глубинного смысла. Этому меня научил демагог Пурген. Как-то года два назад одно издательство проводило конкурс сверхкороткой интеллектуальной прозы. Для развлечения Пурген написал следующую миниатюру: "Выпестрилось! На ферме и фермере! Ускалатство во всеядной гальве отожралось и засковородилось. Толстоглазое макло отсеберетило и упало к чертям собачьим". Лофер послал её на конкурс, где это чудесное творение заняло второе место. Опус разместили на сайте, и в комментариях читатели и судьи охали-ахали: "Это — новое слово в литературе! Артхаусный андеграунд! В этой миниатюре — все мы, вся наша жизнь! Поздний Борхес с ранним Кафкой!" Опус Пургена мог бы занять и первое место, но один судья поставил самый низкий балл за "предсказуемый финал" и "отсутствие атмосферности".
В "Опционе" я применил весь накопленный опыт выживания в человеческой среде. Четыре года назад после университета меня загребли в армию на год, и теперь я задирал нос перед неслужившими коллегами мужского пола. В качестве последнего аргумента в споре я выкладывал что-то вроде: "Сижу я как-то в окопе. Мороз минус сорок! Руки к автомату прилипают…", и так далее. Коллеги сразу становились смирными, отводили глаза и вздыхали, мол, да, армия — это школа жизни. Может, они боялись услышать истеричные нотки в моём голосе, присущие
Мой заводской опыт тоже пригодился, приподняв мой вес в коллективе. Потому как никто из сотрудников "Опциона" не знал, что такое межцеховое планирование и чем отличается ПКО от ОКСа. Впрочем, я сам об этом имел смутное представление.
Настоящий сюрприз мне подкинул сам Владимир Николаевич, организовав коллективное обязательное посещение бассейна раз в неделю за счёт компании. В первое же посещение я порисовался перед коллегами, проплыв пятьдесят метром самым эффектным и мужественным стилем — баттерфляем. Честно сказать, я, после школы забросивший плавание, еле доплыл, страшно выдохся и пару раз подглотнул хлорной воды. Тренер по плаванию за такой баттерфляй немедленно утопил бы меня, но для коллег, плавающих чуть лучше топора, я показался, как минимум, чемпионом Европы. Жаль, что не было тогда Танюшки: стеснительная блондинка наотрез отказалась ходить в бассейн.
Сотрудников, склонных к интеллектуальному образу жизни, Холина Ставра и Толега, я мог легко нейтрализовать парой фраз в своих многочисленных отчётах и концепциях. Достаточно было написать что-то вроде: "Нет возможности применить групповые методики LPR и JGPT без комплексной методики AHWDN", чтобы повергнуть интеллектуалов в крайне заторможенное состояние. Прочитав подобную ахинею (потому как на свете не было таких методик), они, пытаясь показаться умными, начинали лепетать ответный бред, слушая который можно было прекрасно повеселиться.
К декабрю я уже завоевал себе довольно высокий авторитет в коллективе. У начальства я был на хорошем счету, хотя Ставр меня по-прежнему недолюбливал. Меня повысили в должности, я стал ведущим аналитиком в отделе. Аня сердечно поздравила меня с повышением.
Угрюмому Валере Рощину я оказал медвежью услугу: в качестве помощи я подсказал ему две идеи. Одна идея пригодилась для пивоваренной компании. Я предложил сделать охладитель пивной банки: захотел человек ледяного пивка, дёрнул за колечко, и пиво моментально охладилось. Я даже не думал, что такая "идея" может стоить денег и где-то быть применена. Но пивоваренная компания пришла в восторг. Их химики подобрали два вещества, которые дают реакцию с сильным потреблением энергии, поместили их в капсулу с двумя отсеками, которую прикрепили к банке. При открытии банки перемычка между капсулами ломалась, вещества вступали в реакцию, и банка моментально охлаждалась.
Вторая моя идея была ещё безумнее первой: для иностранной фирмы, выпускающей сотовые телефоны, я предложил в каждый телефон встраивать минипринтер для печати визиток и бейджиков. Неожиданно фирма купила эту идею за бешеные деньги. Я сильно расстроился, что своей дурацкой фантазией снова принёс прибыль "Опциону". От дурного настроения и боязни гнева нашего лоферского братства меня не спасла даже солидная премия. В "Опционе" — одной большой семье — слухи распространялись со скоростью, близкой к скорости света. Через полдня новость о том, что я помог Рощину, непонятным образом стала известна сотрудникам, а через день — Алексееву. Это принесло мне дополнительный авторитет в глазах руководства, а Рощину — новый повод для депрессии.
Со страдальцем Суховым мне удалось сохранить дружеские отношения. После моих выкрутасов на "Бабьем лете" я подошёл с надувшемуся менеджеру по продажам и объяснил ситуацию:
— Ты что, Колян, на меня обиделся? Ну и дурачок ты! Я ведь хотел только проверить, как к тебе Танюшка относится. А она тебя любит, сама мне сказала. Так что ты давай, не теряйся, действуй.
— А чего она от меня шарахается? — недоумевал наивный Коля, немного успокоенный моими словами.
— Ты разве баб не знаешь? Это она специально тебя мурыжит, чтобы ты её добился. Показал бы настойчивость, силу характера. Они это знаешь как любят!