Опер, или ВОРы и ВоРЫ

Шпотенко Игорь

С весны 1989 года по всему Великому Донбассу прокатилась волна протестов. Шахты по несколько месяцев не выплачивали рабочим з\п. Шахтёры в рабочей одежде, целыми сменами собирались возле городских исполнительных комитетов и требовали денег, стуча своими касками об асфальт. Взвода ППС стали использовать для охраны государственных объектов. Заработки резко упали и у милиции. Жене одному сейчас хватало, а вот его напарнику Сергею ни как. Света родила девочку и требовала от нового мужа денег, а как она может требовать уж Женя то знал. Он стал крёстным у дочери своей бывшей жены и неизменного напарника. Их отношениям многие просто удивлялись, а гор. отделовские дамы в погонах, ставили в пример своим мужьям. К девяностому году положение рядовых милиционеров вообще стало невыносимым. В городе на них уже мало кто обращал внимания, люди сновали по городу злые, ища себе хоть какой-то приработок. В это время в общежитие к Евгению поселили не так давно приехавшего в город молодого специалиста после окончания Харьковского института внутренних дел Александра Ивановича Капицина. Он принял должность заместителя начальника уголовного розыска города и носил звание –капитана милиции. Не большого роста, худенький, не приметный молодой человек сразу завоевал уважение коллектива своим острым оперативным умом. С Пеповым они сошлись не сразу. Капицин держал всех на расстоянии и ни с кем не заводил дружбы. Вечером, его в гражданской одежде к общаге подвёз частный бомбила. Александр протянул ему деньги. Но водитель потребовал больше, за вечерний подвоз. Саша послал его и закрыв дверцу машины, вышел на улицу. Бомбила оказался не из слабых. Он тоже выскочил, догнал не расплатившегося пассажира и замахнулся на него кривым стартером от своего «Москвича». Выстрел напугал всех и капитана, и водителя. Стрелял Женя в воздух. Его маршрут с Сергеем сегодня проходил рядом с его же общагой. Водителя скрутили и усадили на лавочку. Капитан дал команду снять браслеты. «Что будем

делать, товарищ капитан?» спросил его Женя. «Какой ещё капитан, это мой клиент, он кинуть меня хотел» возмутился водитель, поняв в какую историю влип. «Я предлагал тебе положенные деньги?» спросил капитан: «А ты ставку решил задрать, вот и получай». Он отозвал в сторону Евгения и тихо ему сказал: «Я сейчас уйду, а Вы дайте ему п..ы и пусть катит. Да, на, возьми патрон, ведь у тебя отчета потребует дежурный» и протянул Жене пистолетный патрон. «Спасибо тебе, а ведь я и не услышал, как он меня догнал, мог бы и без головы остаться». Он вошёл в подъезд общаги и закрыл за собой двери. Было слышно, как он объяснял дежурной, что звонить в милицию не надо. Это колесо у машины стрельнуло. Женя с Сергеем сели по разные стороны неудачливого мужика. «Что теперь с тобой нам делать?» начал развод Сергей, сразу понявший, что по чём. «Мужики, у меня только полтинник с мелочью, если что, завтра отдам или отработаю» взмолился водитель. ППСники подумали и согласились на 200ти рублей сегодня. Водитель достал бар сетку, вытащил необходимую сумму, молча отдал, сел и газанув для своего удовольствия хоть чем-то нагадить ментам, уехал. Товарищи и кумовья пошли дальше охранять мир и спокойствие советских граждан.

Утром, Женя ещё спал, ему на занятия к 10ти утра в отдел, когда кто-то постучал в его дверь. Поднявшись, в одних трусах, он открыл дверь. Перед ним стоял в форменной одежде капитана милиции с поплавком института, Александр Капицин. «Разреши?» спросил он, делая шаг вперёд. Женя пропустил офицера и одел спортивные штаны. «Евгений Акимович, я вот продумал о Вашем поступке половину ночи. Ведь нормальный бы ППСник не стал бы сразу стрелять, а выполнил бы все инструкции, а Вы, не задумываясь и сразу на курок, я хочу Вам предложить место в уголовном розыске, мне крайне необходимы такие люди, как Вы. Скажу Вам больше, но не для распространения, наступают очень сложные времена и преступность поднимает голову». «Да, мы это и сами уже заметили по отношению к нам» ответил Женя. «Пойдёте пока помощником оперуполномоченного, а за тем поступите в Донецкую школу милиции, получите офицера и станете опером. Как, Согласны?». «Да» твёрдо, не думая согласился Женя. «А я и не ждал от Вас иного ответа» и впервые протянул парню свою руку. Именно с этого дня и началась между мужчинами крепкая мужская дружба.

2.

Егор.

Получив заключение медицинской комиссии о том, что годен к службе в СА, Егор шёл в военкомат города Брянка Ворошиловградской области, чтобы получить свою повестку на призыв. В его голове всё вращался и вращался рассказ-исповедь умершего на его глазах в палате, старого лётчика Николая Стрельникова. В комиссариате ему вручили повестку на 14е октября с цифрой 70т в графе—группа призыва, которая означала за границу. Проводы решили отмечать в своем доме, куда пригласили провожающих, ВИА группу с местных танцев, повесили колокол и подключили его к магнитофону «Днепр2», во дворе прожектор, в зале и большой кухне столы и лавки. Провожала Егора его новая подружка Оля с больничного городка, как невеста. Гостей было не много, человек под 30ть и самое главное мама пригласила баяниста. Под утро подошёл нанятый автобус, и все гости вместе с Егором отправились к клубу химиков, где был сбор от военкомата. Автобусы уже стояли. Комиссар дал время по прощаться. Проверил нет ли с собой спиртного у некоторых его любителей и дал команду «По автобусам». Егор смотрел на плачущую маму и вытирающую слёзы Олю, на играющего «Прощание славянки» подвыпившего баяниста, иногда путающего нужные аккорды, на машущих руками товарищей, на застывшее, мокрое от слёз, лицо отца. Автобусы набрали скорость и выехали на трассу в Ворошиловград. Знакомых ребят было много. С одними они вместе учились в горном техникуме, с другими на курсах водителей в ДОСААФе, третьих просто знал и видел в городе. В Ворошиловграде на областном сборном пункте всех остригли под ноль и выкупали в солдатской бане. За тем выдали новое х\б, кожаные поясные ремни, яловые сапоги, шинели и шапки, в вещевые мешки сложили свои вещи и зашив их суровыми нитками и написав свои адреса—сдали старшине, для отправки вещей домой. Утром следующего дня всех привезли на Ворошиловградский аэропорт и усадили на ТУ104ре. Через три часа самолёты стали один за одним приземляться на военном аэродроме в городе Музыковеште в Венгрии. Егор шёл по чужой земле в строю таких же новобранцев, а им на встречу в их самолёт шли дембеля с разноцветными наклейками на дембельских чемоданах, все в парадках, надраенные и начищенные. Они летели домой. «Вешайтесь, салаги! Мы летим Ваших тёлок портить» кричали весёлые дембеля. «Давайте, мы Ваших уже испортили» им в ответ крикнул какой-то умник со строя прибывших.

Всех выстроили на большом плацу и заставили раздеться до трусов. Октябрь хоть и тёплый месяц года в этой части света, однако стоять на ветру в одних трусах не очень удобно. Мед работники осмотрели всех и дали команду одеваться. За тем всех завели в казармы и оставили ждать «покупателей». В казарму сразу же устремились дембеля с этой части, в основном чурки. Они за бесценок скупали часы, электробритвы, по возможности гражданские вещи и с удовольствием воровали брошенные без присмотра сидоры новобранцев. Егор продал за 150 форинтов свои часы, как потом выяснилось и правильно сделал, в части всё равно их бы просто так забрали «деды». «Покупатели» – представители воинских частей, прибывшие за пополнением, появлялись по очереди. Команда «Строиться» и называют фамилии распределённых солдат. Названных уводят, а остальные снова ждут. Ближе к обеду, после очередного построения, назвали и фамилию Егора. Он и ещё пять человек с Донбасса, были распределены водителями в Отдельный батальон химической защиты ОБХЗ №13 дислоцирующемуся в не большом городке Асоде. (В\Ч п\п 07292). Старший лейтенант передал сержанту папку с документами, проездные документы, деньги на билеты и отправил на ж\д станцию на электричку «Музыковешт—Мор» которая следовала через станцию Асод. Всё было интересно. Люди, одетые как-то по-иному, старенькие бабушки, одетые во множество юбок и едущие своим ходом на простых велосипедах. Егор представил себе мысленно его бабушку и на велосипеде за рулём. Что-то не сходилось. Ухоженные дома все под красной керамической черепицей, булыжниковые мостовые, остриженные деревья и кусты, улыбающиеся девушки. Всё здесь не так, как дома. Сели в вагон электропоезда. Все места мягкие, как в новых автобусах дальнего действия, стука колёс нет, поезд идёт тихо, как по хорошему асфальту. Играет не навязчивая, не громкая музыка и объявление каждой остановки. Кондуктор, в форменной одежде и фуражке с красивой кокардой, молча с улыбкой обилетил всех севших солдат, сказав каждому «Сербус», значит здравствуйте. «Можно подремать. Ехать будем около трёх часов.» объявил сержант и сам, откинувшись на мягком сидении, закрыл глаза. Но спать не хотелось, Егор глядел в окно. За ним проплывала огромная жизнь чужого государства. Поля, поля, поля, а потом посёлок, а вокруг него виноградники и снова поля, поля. Люди входили в вагон и выходили, стоячих мест здесь нет. Одни с интересом разглядывали этих русских в новых шинелях и шапках, иные безразлично садились и занимались своими делами, в основном читали.

Сержант проснулся после объявления нужной остановки. Станция оказалась довольно большой. Здесь и грузовая половина, куда прибывали товарные составы и пассажирская, где в три колеи стояли пассажирские поезда. Узловая –объяснил сержант. Тентованный ГАЗ 66 с номером 88-89лк стоял на автомобильной стоянке. Ефрейтор крепко мирно спал на не удобном месте водителя. «Ваня! Принимай!» крикнул сержант и постучал по кабине ладонью. Водитель открыл двери, потянулся, протёр глаза и только после этого спросил: «Откуда салабоны?». «С Донбасса» ответил Егор за всех. Ваня поглядел в глаза рыжему парню и с ухмылкой сказал: «А ты видать борзый?». Егор промолчал. Загрузив новичков в кузов, сержант сел на командирское сидение в кабине, и машина тронулась. До части доехали, быстро не рассмотрев города. Большие металлические ворота с красными звёздами на них распахнулись и ГАЗон остановился на единственной бетонной дороге внутри городка. «К машине!» скомандовал сержант. Построив всех новеньких, он повёл отделение из шести бойцов к штабу. Вышедший ефрейтор быстро собрал у всех все имеющиеся у них документы и отправил в казарму, одноэтажное длинное здание под камышовой крышей, не далеко от штаба, в которой был организован «карантин». Егор Щербаков приказом по части был назначен на должность водителя—химика в 3й взвод 1й РСО (рота спец обработки) на автомобиль ЗИЛ 131 АРС-14ть. В декабре приняли присягу Родине и пошла полноценная воинская служба. Занятия в классах сменялись на занятия на плацу, спорт городке, а по утрам бег с полной выкладкой на расстояние 3 км за территорией части, по дороге между лесополосой и виноградниками. Прошли 1000 км марш на своих автомобилях и уже весной первый полигон. Большая солдатская палатка вместо казармы, полевая кухня вместо столовой, деревянный настил вместо кроватей и усиленные занятия по теории и практике.Командр взвода старший лейтенант Титов с не очень красивым прозвищем «Жопа» был не совсем плохим человеком. Его побаивались не только солдаты его взвода. Было заметно, что он отчаянный рукопашник, и можно было от него схлопотать оплеуху за малейшую провинность без предупреждения. С Егором они

как-то сразу не сошлись. Титов гонял упёртого солдата в хвост и гриву. Уже деды вечерами жалели салагу, говорили, чтобы не спорил с ним. Сержант, тот который привёз молодых с аэродрома, стал заместителем командира взвода или проще «замком». Звали его Ваня Лещенко родом с Саратова, как и Титов. Ленивый «чижик», но весьма услужливый. «Фазаны» и «деды» его старались не замечать, хотя по сроку службы ему ещё рано было говорить слово «не положено». Во взводе «салабонов» был всего один сержант. Пошли в наряды. Самым ответственным нарядом был караул. В батальоне был первый пост, так как имелось своё батальонное знамя и два поста уличных—автопарк и вышка не далеко от складов и ДОСов. Вторым по борзоте был наряд дневального в автопарке, затем шла столовая и самый, самый –наряд по роте, тумбочка. Старшина роты старший прапорщик Момот (по прозвищу Слон), был с собаку ростом, но голосину имел, как у Шаляпина. Утром, приходя на подъём роты, он так орал, что вставали даже те, кто ещё в наряде и мог спать до 10ти утра. Уборка для него была на первом месте. Заправка кроватей и набивка табуретами кантиков на одеяле. Но с ним можно было разговаривать и по душам. Человеком он был хорошим, играл на пианино, баяне и гитаре. Пел. Он был первым гостем на всех офицерских посиделках. Но был один недостаток, выпив чуть он приставал к замужним женщинам и не раз получал за эту странность от ревнивых мужчин. Но не всегда. Ходили легендарные сплетни, что бабы его в втихаря любили. Он женат не был. Командовал частью под полковник Кузнецов. Среднего роста, слегка лысеющий и полнеющий офицер с академическим знаком ВУ на кителе, хотя все давно уже ходили с поплавками—высшего образования. Офицеры между собой называли его знак «с велосипедного училища». Прозвище своё он знал и всегда возмущался. Спрашивал у офицеров: «Ну назвали бы меня толстяком или пузатым, а то так не прилично?» У него с чьей-то лёгкой руки прицепилось прозвище «Пино» от фамилии генерала Пиночета. Но по натуре он был довольно простым мужиком, любителем погулять с мадьярами, сходить на охоту, где активно использовали солдат, как загонщиков. Его молодая жена Наталья Сергеевна, (но даже солдаты, конечно второго срока службы называли её просто Натали) руководила солдатской «чайной», была в магазине и продавцом и директором сразу. Действительно красивая и лицом, и формами женщина. С ней было просто, солдаты через неё покупали себе на демобу вещи – джинсы, батники, хорошую обувь, и в втихаря меняли рубли, присланные в письмах родителями, на форинты по курсу 1\10, при курсе 1\17ти. Ещё одной из писанных красавиц гарнизона, была жена командира Егоровой роты, капитана Назарова, черноглазая Валентина. На неё трудно было смотреть, особенно когда она улыбалась.

Первый год службы тяжело достался Егору, за свой своенравный характер его часто били. Он, с техническим образованием не мог слушать команды плешивого чурки с неоконченной в ауле семилеткой, всего по тому, что он пришёл служить на полгода раньше, не стирал дедам подворотнички, услужливо не подносил сапожный крем, купленный в магазине, но и не сдавал никого отцам командирам, которые хорошо знали о жестокой дедовщине в роте и некоторые даже поддерживали этот беспредел. За свою непокорность Егор ходил в наряды по кухне и по роте, через день на ремень. На продовольственном складе части руководил прапорщик Саша Бушкин, земляк с Донбасса. Он приметил непокорного солдата. Когда прошёл год, и бляха дедовского ремня отмеряла на его заднем месте двенадцать долго болящих звёзд, Саша позвал молодого фазана и предложил ему место хлебореза в солдатской столовой. С этого момента вся жизнь Егора круто изменилась.

Столовая. Это место, откуда кормятся не только солдаты, не семейные офицеры и прапорщики, но и те, кто смог наладить дружбу с хлеборезом. В обязанности Егора входило ежедневно получать на складе продукты на сутки вперёд (мясо, рыба, жир свиной, масло сливочное, сахар, все овощи, в выходные ещё и яйца). Бушкин объяснил Егору всё один раз и дал блатной список. Два раза в неделю приходят дети и называя свою фамилию забирают всё необходимое. Масло—по 200 гр. дети ком части, замов ком части – по 150 гр. (3 чел.), жир свиной (нормы те же), сахар по 300 гр., хлеб белый по 2 булки, чёрный – по просьбе. Овощи по просьбе. Мясо по 1,5 кг раз в неделю, рыба—по просьбе. «Выучи это на память и сожги» сказал он Егору.

Проверял ежедневно службу зам ком по тылу майор Брадвидзе, высокий, худой грузин, который носил хромовые сапоги, как ичиги для грузинских танцев, такое ощущение, что в его сапогах совсем не было каблуков. Он брал несколько штук шайб сливочного масла, после того, как Егор их настучит, и проверял на вес. Шайба должна была весить 20ть грамм. Егор думал долго, ну никак не получалось с нормы, полученной на складе, отрезать норму на отдачу и набить правильного веса шайбы. Получалось то 17ть, то 18 ть грамм. Но когда хохол родился—еврей заплакал, и парень придумал. Ведь жир то никто не взвешивает. Как получили ящик, так повар его и использует в течении дня. Егор поставил на длинный стол два ящика с маслом и с жиром, отрезал большой кусок масла, гораздо больший чем в нормах, и отнёс его в холодильник. За тем он такой же кусок отрезал от жира, порезал всё и смешав сделал одной массой. Только после этого положил масло в морозильную камеру на пару часов, что бы можно было потом его формовать по шайбам. Жир забрал со стола повар и отнёс в варочный цех в свой ящик. Через время Егор достал смерзшийся брикет, который за тем порезал на куски и на выбивал шайбы. Брадвидзе пришёл на проверку, выбрал как обычно несколько даже на вид, больших шайб—20 гр. Мерял несколько раз. Всё норма. «Скажи, рыжий, кито из нас сегодня дурак?» спросил он Егора довольный увиденным. «Я, товарищ майор, больше Вы не увидите меньших размеров масла, хищений больше не будет». «Вах, вах кто би говориль» с кавказским акцентом выдал он и довольным ушёл. Егор взвесил остаток, тут не только кому положено можно дать, но и своим людям тоже. В своих людей Егор включил жену ротного, жену ком взвода (у них было по двое детей), ну и по второй шайбе вечером получали его товарищи. Жене командира роты, Егор подготавливал все полуфабрикаты для борща (чищеный картофель, морковь и лук, твёрдая головка капусты, косточка с мясом на бульон, свиной жир) всё это он аккуратно складывал в дефицитный полиэтиленовый пакет и обматывал бумагой и во время построения части на плацу не замеченный ни кем сам относил домой в ДОС, который находился прямо за столовой. Валя одаривала парня заразительной улыбкой, брала продукты и сказав: «Спасибо, мой милый мальчик» исчезала за дверьми.

Была ещё и доходная сторона в столовой, на которую никто до Егора не обращал особого внимания. Это солдатская «парашечистка» место, где собирают посуду после еды, сгребают все остатки в бак и за тем отвозят в свинарник. Егор передумал отдавать доп. питание свиньям. В части работали два мадьяра по вольному найму, Ференц—электриком и Банди –сантехником. В столовой они были частые гости по своей работе, и Егор тихо предложил Ференцу покупать для своих свинок отходы столовой. За столовой был пожарный выезд из части, которым никто не пользовался с момента её основания, и ворота там все проржавели. Вот туда Его и подвозил вечером тачку с баком. Ференц с обратной стороны переливал в свою посудину и уезжал. Расчет утром. В хорошую смену вместе с остатками хлеба он увозил по 5ть-6ть вёдер отходов. За одно ведро платил 10ть форинтов (два бокала пива—шора или 4ре стаканчика вина-бора). Наталье продукты Егор выносил на дорожку. За столовой к ДОСам от магазина была проложена с битого кирпича дорожка специально для неё. Егор открывал окно в хлеборезке и выглядывал, когда она будет идти на перерыв.При её подходе он спрыгивал с окна и мигом передавал ей пакет. Натали рассчитывалась всегда. Она закрывала свои красивые глаза на то, что Егор покупал у неё пиво. Саша Бушкин был холост и так же питался в столовой, только для него всё приходилось готовить самому Егору, как и для себя. В основном это была жаренная с мясом картошка. Саша иногда занимал у Егора денег на выход в город, но забывал как всегда отдавать, да Егор и не требовал никогда. Теперь всем и всего хватало.

Казус произошёл на праздновании 23го февраля. В столовой организовали танцы, чтобы жёны офицеров и прапорщиков смогли со своими мужьями отдохнуть и потанцевать. С огромного зала после ужина вынесли все столы, расставили скамейки под стенками и заиграл приглашённый мадьярский ансамбль. Офицеры все в парадном с наградами, солдаты только второго года службы и то не все. Егор хорошо в своё время танцевал вальс. Учила его ещё подростком мама на вечерах в парке под духовой оркестр, потом он встречался с девочкой, которая занималась танцами и просто тренировалась на своём кавалере. Егор, аккуратно подстрижен и выбрит, даже Бушкин брызнул на него своим одеколоном, в хорошо сидящей на нём парадке, в начищенных до блеска ботинках, стоял в зале и разговаривал с товарищами, когда ансамбль заиграл вальс. Никто не танцевал. На противоположной стороне зала стоял с офицерами командир роты Назаров, а его супруга Валя пыталась вытащить его в круг. Офицер всячески отмахивался, ведь никто ещё не танцевал. Видно было, что дама не довольна. И Егор решился. Он прошёл через весь зал, подошёл к командиру и спросил: «Товарищ капитан, разрешите мне пригласить Вашу даму на вальс. Пожалуйста». «Да, конечно» немного опешив от такого, ответил командор. Егор повернулся к Вале и так же галантно спросил: «Мадам, разрешите Вас пригласить на вальс?» Валя только мельком взглянула в сторону мужа и подала солдату руку. Это был его звёздный час. Егор вывел самую красивую женщину гарнизона в центр круга, приподнял своей левой рукой её руку на уровень своего плеча, Правой рукой—вернее лишь одним большим пальцем упёрся в её спину и закружил даму в танце. «ООО ты превосходно ведёшь, я так давно уже не танцевала. Вечно ноги все оттопчут, слоны». Она летала вся воздушная и ещё больше красивая. Никто не пошёл больше в круг, а музыканты, как на зло всё играют и играют. На их танец глядел весь зал заворожённо. Музыка стихла и зал зааплодировал. Егор подвёл Валю к её мужу, сказал слова благодарности и неожиданно заметил не хороший блеск в глазах своего командира. Солдат сразу всё понял. Но что сделано то сделано.