Опер печального образа
Шрифт:
– Так это ваш отец! – несколько дежурно, но все-таки удивился Денис.
Ему по службе приходилось видеть разную изнанку семейных отношений вокруг собственности. Были тут и итальянские вендетты, и бразильские сериалы. Удивить его было сложно. Но если дело купли-продажи требовало от него лирического вклада, он мог и всплакнуть под старым дубом, и возмутиться на балконе, и восхититься в бане.
– И вы его никогда не видели? – спросил он удачно дрогнувшим голосом. – Вот как бывает в жизни! Анна Алексеевна, с радостью бы помог вам, все душой на вашей стороне. Но все, что знал, рассказал вашему мужу-следователю. Вообще, не загружать себя лишней информацией – это профессиональное. По истории продажи этого дома и земли можете задавать мне любые вопросы, но всякие побочные линии я умышленно не замечаю, если хотите, даже отворачиваюсь от них. Сами понимаете, недвижимость со всяким может быть связана. Особенно, в Озерках… Простите, у вас, то есть, у вашего нового дома на улице Кольцова, с документами совершенная чистота и прозрачность. Но, Анна Алексеевна, раз ваш отец делает вам такие подарки, значит, он любит вас, и все у вас будет хорошо…
– А я, кажется, видел его, – неожиданно сказал охранник, – то есть папу вашего. Он как-то приезжал в сумерках. С охраной, с помощником, все чин чинарем. Если только это тот, конечно. Но кто-то приезжал, сам смотрел мало, в основном, его помощник и еще шустрый какой-то Леня…
– Это посредник, – догадался Денис.
– Посмотрели все, строителям дали нагоняй и уехали. Так-то мы с ними не общаемся. Деньги мы получаем в своем охранном агентстве. С ними, как я для себя это понимаю, заказчики рассчитываются.
– А телефона у вас нет? – с надеждой спросила Аня.
– Есть телефон, – вспомнил охранник. —
У нас в журнале записан.
Они быстро прошли в дом, вернее, в единственную обжитую охранниками комнатку на первом этаже. Довольный своей помощью, охранник полистал журнал и ткнул пальцем в размашисто записанный номер.
– Так этот я знаю, – разочарованно вздохнул Денис Зайцев. – Этот я вашему мужу диктовал.
В этот момент охранник посмотрел на экран маленького черно-белого телевизора. Там была видна белая «восьмерка» Дениса и кусок серой дороги. Картинка своей неподвижностью была похожа на заставку старого, советских времен, телевидения. Неожиданно она ожила. Черный «Мерседес», даже в этом блеклом свете выглядевший несколько высокомерно по отношению и к машине Зайцева, и к неровной дороге, остановился напротив ворот.
Все трое, находившиеся перед экраном, замерли в ожидании. Задняя дверь «Мерседеса» открылась, и показался высокий, широкоплечий мужчина. Атлет открыл дверь перед собой и выпустил из машины человека, насколько можно было судить по мелкому черно-белому изображению, немолодого, с аккуратно уложенной волнистой сединой.
– Вот он и есть! – воскликнул охранник, которому было привычно расшифровывать неясные силуэты на экране. – Он и приезжал тогда!
Аня бросилась к воротам. Но охранник и Денис уже видели на экране, как пожилой мужчина отдал своему спутнику какую-то резкую команду. Оба быстро сели в машину. «Мерседес» крутанулся почти на месте. Казалось, черный пес старается ухватить зубами свой собственный хвост. Потом автомобиль присел уже по-кошачьи и выпрыгнул за пределы экрана. Затем они увидели выбежавшую девушку, которая что-то крикнула, замахала руками да так и осталась стоять в растерянности посреди дороги, со вскинутыми беспомощно руками.
Глава 14
– …Дульсинея – знатного и благородного происхождения, удел же ее, разумеется, не уступит жребию многочисленных старинных и весьма почтенных дворянских родов Тобосо, ибо только благодаря несравненной Дульсинее град сей и станет знаменит и прославится в веках, подобно как Трою прославила Елена, а Испанию – Кава, только слава Дульсинеи будет громче и доброкачественнее.
Если правда, что преступники всегда возвращаются на место своих злодеяний, то на какое из трех должен вернуться убийца? Аня попыталась размышлять логически. Первая девушка была убита в глухом районе новостроек, довольно далеко от метро. Елена Горобец – ближе к центру, среди элитных домов, бутиков и консульств. Удобней всего было добираться до ресторана «Идальго», где была убита Люда Синявина. Ну и пусть Аня там уже была. В прошлый раз она ничего толком не осмотрела. Все испортили эти собачники…
Тут Аня вспомнила палевую морду с черными, молящими о понимании, глазами. Всплывая в памяти, морда поворачивалась, как компасная стрелка, и смотрела куда-то за гаражи.
Вдоль Аниного дома в обычном установленном за долгое время порядке стояли машины жильцов. За каждым негласно было закреплено его место. Аня даже начала придумывать детскую считалочку про припаркованные у их дома автомобили.
Синяя «нива»,Красная «девятка»,«Опель» красивый,«ВАЗ», разбитый всмятку…Она бы придумала и продолжение, но машины от второго подъезда уезжали на работу значительно раньше, чем Аня выходила на улицу. А так хотелось дойти считалочкой до собственного «Фольксвагена». К тому же продолжение было с интригой.
«Фольксваген» родной,«Вольво» б… одной…Сплетничать, конечно, нехорошо. Но что ни сделаешь ради красного словца, да еще зарифмованного! На этот раз она заметила на том месте, которое с утра привыкла видеть пустым, «десятую» или «пятнадцатую» модель «Жигулей». В отечественных марках Аня не особенно разбиралась, впрочем, как и в импортных.
В машине был водитель. Аня мельком взглянула на него и пошла дальше, сочиняя на ходу авто-считалочку.
«Жигули» «пятнаха»,А в «пятнахе» ряха…Нет, эта «неавтомобильная» строка совершенно не годилась. Она разрушала всю идею. Но «ряха» со светлой челочкой была ей знакома. Кажется, она видела похожего парня на трамвайной остановке в Озерках. С другой стороны, сейчас встречается столько однотипных физиономий, что запросто можно ошибиться.
Маршрутка с тем же самым водителем довезла Аню до «Идальго». Она запомнила не затылок водителя, а игрушку, бившуюся хвостом и лапами о лобовое стекло. Серый волчонок с неестественно большими ступнями ярко красного цвета весело подмигнул ей стеклянным глазом на прощанье.
Вдруг захотелось есть, причем, золотой испанской паэльи, которую она так и не попробовала на собственной свадьбе. Просто забыла за всей этой суетой, завозилась, заболталась с этим… как его?.. женихом. И вот теперь из желтой рисовой каши на Аню смотрели насмешливо черные глазки креветок, а мидии и вовсе смеялись над ней, широко открыв рты-раковины. Ноги, как у деревянного человечка, который выбирал между школой и кукольным театром, сами свернули в нужную сторону. Но Аня вдруг вспомнила, что сказка про волшебное колечко, сундучок, щучку, скатерть и прочую халяву уже кончилась. Мидии не только смеются над ней, но еще и больно кусаются не столько ртами-раковинами, сколько ценами на свежие морепродукты.
Тем более, надо срочно оформлять документы, подписывать все бумаги. Денис говорит, что вся его работа до последней печати, до последнего росчерка чиновничьего пера уже оплачена. Даже срочность неизвестным благодетелем была профинансирована. Оставалось убедить Михаила, дать «добро» Зайцеву и въезжать в новый дом. Старую (еще и четырех месяцев не прошло с новоселья!) квартиру можно выгодно, не спеша, продать. И опять наступят хорошие времена.
А там Аня устроится на работу к Ольге Владимировне, научится делать эти вонючие деньги. Ой, этого она не говорила! Денежки любят не только счет, где-то читала Аня, но и уважительное отношение, кошелек из натуральной кожи, отделение в зависимости от номинала, неторопливое вынимание рукой и разжимание пальцев с видимой неохотой. Может, массаж им еще сделать с контрастным душем, купюру противоположного пола к ним положить – белорусских «зайчиков» например, – чтобы они полюбили Аню и зачастили к ней в гости со всей своей родней?