Операция №6
Шрифт:
Об этой хватке знал и командир отряда Птицын. Курт Амедей фон Качке в состоянии был погубить десять батальонов, но добиться своего.
— Он упрям, как сотня буйволов, Федор Никитич, — сказал Птицын, не переставая прислушиваться к стуку ключа рации. — И нам надо быть осторожными… У нас нет еще таких сил, чтобы противостоять вражьему натиску… Иной раз по тактическим соображениям не худо сделать шаг назад, чтобы потом сразу двинуться на несколько шагов вперед.
Комиссар Чернопятов кивнул головой и хотел было добавить, что сейчас сделать это невозможно по причине скорого прибытия «товарища Степного» с заданием № 6, но сказать не успел: Вера произнесла взволнованным голосом:
— Москва требует приема, Федор Кузьмич…
Москва… Хмурое лицо Птицына внезапно просветлело.
— Давай, давай, Вера! Принимай, милая!..
Ровно гудел зуммер. Над землянкой проносились порывы холодного ветра, падали крупные капли, дождя, перемежаясь со снежными хлопьями. Серый рассвет медленно просачивался сквозь густую зелень хвойных деревьев, окружавших землянку командира и комиссара партизанского отряда.
Колеблясь, тихо потрескивал плавающий в плошке фитилек, и причудливые тени шныряли по стенам, по полу, взбирались на низко нависший потолок.
Радистка Вера Холодова настороженно вслушивалась в ритмичный стук ключа и быстро записывала радиограмму на листе бумаги.
Чернопятов набивал свою вместительную трубку махоркой, и вскоре густой сизый дым стал пластами наслаиваться в воздухе.
Передача была короткой. Москва сообщала, что сегодня в два часа семь минут в районе высоты 157,2 высадился воздушный десант для проведения операции № 6, который следует встретить и препроводить в расположение партизанского лагеря.
«Что же касается „товарища Степного“, о котором упоминалось в предыдущей радиограмме, — говорила дальше Москва, — то о нем будет сообщено в свое время».
— Опять «Степной» и опять «в свое время», — заворчал Птицын, — кто же этот загадочный «товарищ Степной», дери его курица? Где он? Почему его нет в десанте? Наконец, скажи мне, Федор: имеет ли отношение к десанту этот «товарищ Степной» или он будет действовать самостоятельно, а десантники сброшены для другой операции? Откровенно говоря, ничего не понимаю… Впрочем, для нас теперь ясно одно — будем выполнять приказ Москвы!
Насупив свои мохнатые, густые брови, Птицын поднялся из-за стола и вышел в серый сумрак рассвета.
— Найда! — послышался его голос. — Снаряди две группы и отправь их в район высоты 157,2 для встречи сброшенных там десантников. С первой группой отправишься сам. Действуй, Алексей! Когда все будет готово, доложи…
Голос Птицына умолк, и Чернопятов улыбнулся: самолюбивый, но дельный и дисциплинированный командир Федор Кузьмич. Конечно, ему досадно, что в помощь партизанам присылаются силы извне, но он хорошо понимал, что собственных сил пока в его отряде мало.
Чернопятов сидел и думал, окутывая себя махорочным дымом. Вдруг он расслышал сухой кашель и в густых пластах синеватого дыма с трудом разглядел Веру.
Комиссар спохватился, шагнул к двери и распахнул ее настежь.
— Прости меня, Верушка, — смущенно проговорил он. — Я тебя совсем прокоптил своей махоркой. Ты бы хоть сказала мне, милая…
— Да ведь я, Федор Никитич, и сама-то заметила только сейчас, что у нас, как в коптильне, — сказала Вера улыбаясь.
— Ну, ладно… ты меня одергивай иной раз… Одергивай, без стеснения. Я ведь для перекура и выйти могу, а ты все время у своей рации… Вот, кстати, и опять позывные.
Вера склонилась над рацией.
— Федор Никитич, — тихо и взволнованно произнесла Вера, — нас вызывает «Днепр».
— А-а, — обрадовался комиссар. — Принимай… Принимай, девушка…
«Днепр…» Эту кличку каждый партизан произносил с чувством глубокого уважения.
В подполье города Сухова находился их товарищ, партизанский разведчик с кличкой «Днепр», который регулярно передавал из города важнейшие сведения. Но этим все и ограничивалось. Никто никогда его не видел, никто не знал его настоящего имени. Кто он? Молодой человек? Или уже старик? Мужчина или женщина? «Днепр» — это было все, что знали партизаны Птицына.
Кто-то, скрывающийся за этой подпольной кличкой, находясь среди немцев, зорко следил за каждым их шагом, и каждый шаг врагов был известен отряду.
Только командир отряда Птицын и комиссар Чернопятов знали, кто скрывался под кличкой «Днепр» и что он делал во вражьем стане.
Стремился об этом узнать и полковник Качке, которому партизанский разведчик, скрывающийся где-то поблизости, быть может, даже рядом с резиденцией начальника гарнизона, доставлял неисчислимые неприятности: он часто срывал «тонкие, обходные маневры» господина Курта Амедея фон Качке.
Между тем Вера продолжала принимать радиограмму от «Днепра», который сообщал, что немцам стало известно о парашютном десанте Советской Армии в районе высоты 157,2 или, по номенклатуре полковника Качке, в районе квадратов «Марс-6» — «Волк-4», полковник предполагает, что парашютистов высадилось около полусотни, с трех воздушных кораблей, как об этом донес летчик Краузе, но для уточнения их численности и для слежки за ними он направил в район приземления несколько своих разведчиков, знающих русский язык и переодетых под местных жителей. Поэтому десантникам следует опасаться случайных встреч в лесу.
После донесения своей разведки полковник намерен сегодня же направить батальон войск СС для разгрома советских парашютистов.
Прочитав сообщение «Днепра», Чернопятов обратился к Вере:
— Разыщи-ка, девушка, командира. Нужно принимать срочные меры… Молодчина, однако, толковый парень, — проговорил он тихо, про себя.
— Кто это молодчина, Федор Никитич?
— Наш товарищ «Днепр», — с гордостью ответил Чернопятов. — Однако поспеши, девушка…
Оставшись один, Чернопятов разложил на столе карту и углубился в ее изучение. Где сейчас находятся десантники? Поскольку выброс произошел под обстрелом, площадь приземления значительно расширилась, а значит, несомненно, что десант разбился на несколько мелких групп. Возможны и одиночки. Это, конечно, усложнит поиски десантников.