Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
В общем, наш поход занял три недели, мы загорели, испортили себе желудки столовской пищей, но корабля так и не нашли. У нас были его рисунки, сделанные по памяти местными юными художниками, несколько любительских фотографий, на которых перед кораблем или вокруг него стояли толпами местные жители, отчего рассмотреть корабль в деталях было невозможно.
Но в целом материалов оказалось достаточно, чтобы ребята из конструкторского бюро нашего института сделали модель корабля и даже на основе ее смогли доказать, что скорость у корабля была невероятной, а сделан он был далеко за пределами
Три генерал-лейтенанта космической службы и шесть капитанов при них долго вздыхали и обещали институту сказочные дотации. Нам все обещают сказочные дотации, пока не доходит дело до выплаты. Тогда дотации исчезают.
А потом, еще дня через три, мы стояли и курили во дворе, в той его части, где свалены железки и прочие неудавшиеся гениальные приборы и вечные двигатели. Среди этих предметов была известная нам и не очень удобная скамейка синего металла с высокой прямой спинкой.
Иван с Саней и Борькой Коганом из компьютерного обеспечения травили анекдоты, а я стоял в сторонке и думал, что же мне эта скамейка напоминает. Потом я догадался, что если склонить голову так, чтобы она располагалась горизонтально, то вместо скамейки увидишь тот самый космический корабль. Я об этом сказал ребятам, они посмеялись надо мной, но поставили скамейку на попа — и в самом деле получился тот самый космический корабль.
К вечеру об этом знал не только институт, но и вся научная общественность Москвы. К сожалению, за три месяца, пока корабль неизвестными нам путями добирался до института, чтобы занять место на курилке, он был выпотрошен до звенящей пустоты.
Но все равно примчавшимся вновь генералам и капитанам корабль был интересен — сплавом, пропорциями и черт знает чем. Корабль от нас увезли, а Борька Коган из компьютерного обеспечения до сих пор клянется, что железяка на курилке стояла три года, тогда как корабль в Каруе упал лишь этой весной.
Я рассказал об этом, чтобы показать, сколько еще в природе неразгаданных тайн и подобных глупостей.
А теперь пора переходить к первому визиту полковника Миши, с которым мне еще не раз придется в жизни встретиться.
Часть I
Гарик Гагарин
Я до сих пор совершенно не уверен, что Мишу зовут Мишей, что он на самом деле скромный милицейский полковник, я даже не знаю, похож ли он внешне на того Мишу, который возвращается со службы домой и садится ужинать. Ни в чем нельзя быть уверенным. Кроме одного — у полковника Миши нет чувства юмора, вернее, оно у него спрятано так далеко, как солоноватая вода в пустынном каракумском колодце: копай — не докопаешься.
Мы с Катрин пили кофе и мирно беседовали о незначительных вещах. За открытым окном надрывался кран, грузивший на трейлер случайно обретенный космический корабль.
Прошедшие месяцы не сблизили нас. Нет, мы не расстались совсем, мы несколько раз ходили вдвоем в захаровский театр, на Майкла Джексона, на выставку Шемякина, в китайский ресторан… Катрин говорит, что я не смог простить ей того, что она выполняла задание, общаясь со мной. Разумеется, все не так просто. Вернее, мы стали сотрудниками, и, если роман продолжать, он станет
Открылась дверь, и в лабораторию заглянул высокий худой человек со скучным лицом. Волосы у него были зачесаны назад слишком правильно, нос был великоват, чуть нависал над верхней губой, но не более чем допустимо. Глаза у него были невыразительного серого цвета, в тон костюму. На вид этому человеку было лет сорок — сорок пять. Если бы я встретил его на улице через полчаса, то ни за что бы не узнал.
— Здравствуйте, — сказал человек. — Калерия Петровна не приходила?
— Она у шефа, Михаил Степанович, — сказала Катрин, улыбаясь человеку как хорошему знакомому. — Кофе будете?
Человек кивнул и уткнулся в меня зрачками. Это был неприятный взгляд, какой бывает у кобры, перед тем как она решила воткнуть в вас ядовитые зубы. Узкие губы шевельнулись, и слова прозвучали как при неточном дубляже.
— У вас новый сотрудник? Мне кофе, пожалуйста, и один кусочек сахара.
Он протянул мне широкую теплую ладонь и представился:
— Михаил.
— Юрий, — ответил я. — Но как-то неловко…
— Гарик, не говорите мне о разнице в возрасте, — ответил гость и уселся за стол. — Я не люблю отчеств. Не потому, что преклоняюсь перед Западом в такой отвратительной форме, а потому, что взаимное величание неэкономно и требует запоминать массу лишних слов.
Вот тогда я впервые подумал, что у него все же есть чувство юмора, но очень глубоко запрятанное. Недаром он дал понять, что изучил мою биографию перед визитом. Он знал, что меня зовут Гарик.
Катрин положила в чашку Мише четыре куска сахара. Он видел это и не возразил.
Но потом заметил мое удивление и сказал:
— Катрин знает мои вкусы лучше меня самого. Я порой забываю о своих привычках.
Странно. Я здесь уже три месяца, а ни разу не встречал этого посетителя.
— У нас проблемы? — спросила Катрин.
— Как всегда.
Миша отпивал кофе маленькими аккуратными глотками, наверное, оно капало ему в желудок.
— Что дали последние исследования? — Он обратился ко мне.
— Какие исследования?
— Вашего организма, Гарик.
— Разумеется, ничего не дали, — ответил я грубо. Мне было неприятно, что какой-то чужой чекист имеет наглость при Катрин обсуждать особенности моего организма. Ну а если бы что-нибудь оказалось не как у людей — Мише до этого какое дело?
— Не сердись, Гарик, — сказал Миша. — Я по специальности сыщик. Мне интересно все, что происходит в этом институте.
— В институте, но не в сотрудниках, — уточнил я.
Пришла Калерия и прервала наш разговор.
— Миша, — спросила она с порога, — что-нибудь серьезное?
— Почему ты так думаешь? Я просто проезжал мимо.
— Когда ты позвонил мне, у тебя был особенный голос, — сказала Калерия. — И не надо рассказывать, как ты стосковался по мне.
— Надо поговорить, — признался Миша. — Пойдем к тебе?
— Бессмысленно. Перегородки у нас тонкие, Катрин с Гариком все равно услышат. Ты познакомился с Гариком?