Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— В Курскую область, — сказал я, — к родственникам. Отдохни. Сейчас ты вряд ли особенно нужен на фабрике.
— Как раз сейчас я и нужен, — возразил Аркадий. — У нас многое решается.
— А черт с ним, пускай его пристрелят, — сказала Рита. — Он сам нарывается.
— Ничего они не сделают, шакалы. Только ты эту тачку паршивую у моих окон не ставь. А то я тебя с тачкой вышвырну подальше, — сказал Аркадий.
Я спустился, отогнал машину немного в сторону, благо место было, а когда вернулся, Рита уже ушла.
Я не заметил, как она вышла
Я улегся на диван и спросил Аркадия:
— Надеюсь, ты работаешь с дядей Мишей не только потому, что не выносишь Порейку.
— Все не так просто, — ответил Аркадий и невесело рассмеялся.
— Тогда слушай внимательно, — сказал я. — Сегодня мы с Порейкой встречали людей из центра.
— Ты уже говорил.
— Приехал почетный председатель генерал Чулков. С ним реальный хозяин Фонда — Рустем Марков. Запомнил?
— Несложно.
— Третий — на подхвате, но характерно, что он или из «Памяти», или «баркашовец», я их плохо различаю — черный мундир, много ремней, и сапоги скрипят. Однако он у них прислуга — носит чемоданы. Они остановились в гостинице. Немного поскандалили, поэтому местный милиционер приходил объясняться, и Порейко ему что-то сунул.
— Ничего удивительного, — сказал Аркадий. — Гостиница у милиции под «крышей». Они следят, чтобы был порядок.
— Сегодня вечером они будут что-то обсуждать. Я постараюсь подслушать. Пока мы будем в гостинице, пожалуйста, передай в Москву информацию о приезде генерала Чулкова.
— Не талдычь. Сделаю.
— И тут же, как сообщишь, уходи. Прошу тебя. Приказать не могу, но очень прошу. И Рита просит. Ты ей доверяешь?
— Нечестный прием, — улыбнулся Аркадий. — Ритка здесь ни при чем.
— Когда я вернусь ночью — чтобы тебя не было. Останешься в Курске, пока тебе не скажут возвращаться. Ключ под половиком.
— Ну ладно, ладно, — сказал Аркадий.
Он открыл шкаф и стал вынимать что-то — наверное, белье. Мне было очень неловко. Какого черта я заставляю людей срываться с места, куда-то нестись, как преступников?
Без десяти восемь я попрощался с Аркадием.
— Послание мое отправишь, не забудешь? — спросил я.
— Не забуду.
Он почти обнял меня, коснулся ладонями плеч и отстранился.
Я спустился вниз, к машине, и погнал ее к дому Порейки, не хотел опаздывать — шофер должен быть безукоризненным.
Я прибыл вовремя — мои хозяева уже стояли возле дверей.
— Чего опаздываешь? — буркнул Порейко.
Я выразительно посмотрел на часы.
— Не сюда в восемь, а там надо быть в восемь, — проворчал шеф.
— Ты не прав, Дмитрий, — сказала Александра. — Ты велел ему здесь к восьми быть.
— А ты бы помолчала, — сказал Порейко.
Александра чуть улыбнулась, как улыбается мудрая мать, слушая вопли своего младенца.
Вечер был бархатным, темнело, жужжали комары.
У гостиницы нас ждал Одноглазый Джо. Жоры не было.
Порейко первым вбежал в гостиницу, словно боялся хоть на минуту опоздать. Александра задержалась
— Александра, — сказал я. — Я боюсь, что они замышляют что-то плохое против Аркадия. Ты могла бы этому помешать?
— Ты бы лучше о себе думал, — ответила Александра. — Ты на подозрении хуже, чем Аркашка.
Она быстро ушла в гостиницу следом за Порейкой.
Уже темнело, вечер обещал быть длинным и облачным, это будут бесконечные сумерки.
Мне надо было подслушать их разговор. Может быть, тогда все и решится.
Но я не знаю, какая из комнат — «полулюкс». Ведь не иначе как там будут идти переговоры.
Я вышел из машины, закрыл ее, чтобы не соблазнять мелких преступников блестящими штучками, перешел на другую сторону улицы, соображая, где находится «полулюкс», — гостиница была массивная, обширная, даром что двухэтажная, но половину первого этажа занимал ресторан, а вторую — служебные помещения. Номера были на втором этаже.
Я прошел по улице. За гостиницей были полуоткрытые ворота — они вели на хозяйственный двор. Двор был обширным, с конюшнями, где стояли разные, видно, не только гостиничные, машины, у одного из складов под желтой в полумраке лампой сгружали с грузовика овощи.
Гостиница была построена в виде буквы Г, причем длинная полоска шла перпендикулярно улице, выходя во двор, а с другой стороны…
Я вышел снова на улицу и посмотрел с другой стороны. Там шел высокий забор, затем начиналось здание магазина «Промтовары». Вернее, он раньше был магазином «Промтовары», а нынче назывался «Кугюр» — черт знает, что этим они хотели сказать. Но вывеску «Промтовары» закрасили кое-как, так что я догадался, чем в нем торговали раньше.
Из-за высокого забора между магазином и гостиницей поднимались купы яблонь с небольшими пока плодами. Там был сад. Но чей? Возможно, он тянулся параллельно улице.
Я попал в глупое положение. Если бежать вокруг квартала и искать, как заглянуть в чужое окно, то за это время кто-нибудь обязательно выйдет проверить и меня не найдет возле машины. Заниматься обычной левитацией на центральной улице города нелогично. Неизвестно, куда тебя потащат сначала — в сумасшедший дом или милицию.
В глубокой задумчивости, свойственной лишь кинорежиссерам и героям авантюрных романов, я отправился обратно, поравнялся с машиной и тут совершенно явственно услышал знакомый голос Порейки:
— А этот тост разрешите поднять за присутствующего среди нас освободителя Европы от фашистского ига!
Господи, и я собирался летать по воздуху и лазить по крышам в то время, как эти бездельники праздновали встречу друзей в ресторане, у открытого окна, не обращая внимания на шоферов и лакеев.
В этот момент грянул оркестр, и все мои радужные надежды разлетелись в пыль. Для того чтобы подслушивать их и дальше, мне пришлось бы сесть на стол, а это вызвало бы удивление.
У меня оставалась надежда на то, что им захочется всерьез поговорить после славного ужина. Надо же на что-то надеяться.