Операция «Гадюка» (сборник)
Шрифт:
— Тебе сколько лет? — спросил я.
— Лишний вопрос, — ответил Жора.
— Ясно.
Я выкатил машину на улицу, открыл переднюю дверцу для Жоры.
— И кем ты числишься в нашей конторе? — спросил я.
— Агент по связи с прессой и населением, — ответил Жора вполне серьезно.
— Это важно, — сказал я.
— А вообще-то я телохранитель, — повторил Жора. Он гордился своей профессией.
— Что же ты умеешь делать как телохранитель?
— Не могу тебе показать, — сказал он, —
— Хорошо, — улыбнулся я. — Как приедем на место, покажешь?
— Чего ж не показать хорошему человеку?
Он говорил слишком серьезно. Я улыбался, а он — нет.
Недолгое путешествие по городу закончилось у стоявшего у дороги стеллажа, на полках которого стояли иностранного происхождения банки и спреи. Возле стеллажа сидел на раскладном стульчике, какие носят с собой художники, знакомый мне Кирилл. Вот так встреча! Я-то думал, что Кирилл — вольный агент, пенитель морей. А оказывается, что в Меховске ширится движение за совмещение редких профессий.
Кирилл со мной не поздоровался. Нос у него был вспухшим и цветом отдавал в синеву. Но так как у меня самого под глазом была дуля, то мы, можно считать, были квиты.
— Чего тебе? — спросил он у Жоры. Здороваться его еще не научили.
— Юра скажет, — ответил Жора, вынимая бумажник.
Я выбирал нужные мне вещи, у Кирилла нашлись замшевые лоскуты, чтобы протереть красавицу.
На меня Кирилл не смотрел.
— Кстати, — сказал Жора, расплачиваясь, — надеюсь, тебе Одуванчик вчера объяснил неправильность твоего поведения? Ты теперь будешь хорошо себя вести?
Кирилл тихо, но внятно выругался.
— Ну вот и ладно, — сказал Жора. — Только учти, что я не выношу грубых слов.
И как он это сделал — ума не приложу, но Кирилл тут же оказался в пыли под своим стеллажом.
— Заплатишь за все сам, — сказал наставительно Жора. — И Одуванчику ни слова не скажешь. И ругаться больше — ни-ни!
Это был очень грозный птенчик. Я подумал, хорошо, если он не злопамятный и забыл о том, как я вчера вытащил из-под него стул.
Жора обернулся ко мне.
— А за тобой должок, — сказал он. — Ты вчера меня в офисе немного обидел.
Но я был готов к его движению, потому что, к счастью, вспомнил об инциденте за секунду до того, как Жора открыл рот.
Я ушел в сторону от его захвата, и он ткнулся носом в машину.
— А вот так себя вести не стоит, — сказал я. — Можно машину попортить.
Жора выпрямился. Он смотрел на меня узко посаженными глазами кобры.
— Как же ты успел? — удивился он.
— Случайно, — признался я.
— Тогда тебе повезло. — Жора не стал больше повторять своих трюков. Он вытащил из бумажника зеленую десятку и протянул мне: — Твоя доля за покупки.
Кирилл зашевелился и начал водить ручищами по пыли.
— Поехали,
Мы поехали на бензоколонку. Платил Жора.
Когда снова сели в «мерс», он сказал:
— Ты не думай, что я небольшой. Я как ядовитая змея. Честное слово, мне даже не обидно, если про меня как про гадюку думают. Все считают, что телохранитель должен быть амбалом, так чтобы при виде его с копыт падали. А это все чепуха. Меня не должны опасаться, меня замечать не нужно. Зато ко мне человек поворачивается незащищенным боком, а я кусаю. До смерти. Усек?
— Понял, — сказал я. — Хороший урок. Я ведь тоже принял тебя за недоразвитого счетовода и подставил тебе незащищенный бок. А ты еще и философ…
— Вот ты из-под меня стул вытащил. И твое счастье, что шеф дал мне сигнал — у нас с ним есть система сигналов, — дал мне сигнал, чтобы я тебя не трогал. А то бы ты с этим стулом так бы и остался при своих.
— А чья заправка? — спросил я. — У вас ведь все схвачено.
— Заправка не наша, заправка у нашего городского головы, у мэра, они с милицией власть делят. Но нас не трогают. И мы их не трогаем.
Порейко жил в двухэтажном доме. В отличие от прочих домов, двери которых выходили во двор, этот дом имел собственный подъезд.
— Дай сигнал, — сказал Жора.
Порейко с Александрой вышли на сигнал сразу, словно ждали в подъезде за дверью.
Александра была в коротком синем платье, в скромном платье, призванном показать, какая она робкая, тихая, послушная. А эффект был иной — ты сразу видел, что это опасная кошка.
— Юрик, — сказала она, улыбнувшись мне, — как тебе на новом месте, не дует?
И какого черта ей работать в этом «Синем ветре», если у Порейки «Мерседес» с шофером-инопланетянином? Впрочем, об этом мы им не скажем. На мгновение я превратился в ее глазах в Николсона, вызвав растерянность. И тут же все вернулось на свои места.
Телохранитель Жора выскочил из машины, придержал дверь, как в хронике о приезде израильского премьера на переговоры с палестинцами. Порейко уселся сзади, держа расческу, как пистолет.
Мы завезли Александру на работу. По дороге Порейко сыто спросил меня:
— Как там Аркадий? Не болеет? У них вроде зарплату придерживают?
— Он мне говорил об этом, — согласился я.
— Общественной работой занимается?
— Не знаю, не говорили мы об этом.
Александра, выходя из машины, заглянула ко мне в окошко и сказала:
— Спасибо. Гладко водишь.
Я не стал ни в кого превращаться. Она мне нравилась, и было в ней нечто, сигнализировавшее об опасности.
Когда мы остались в машине без чужих, Порейко сразу спросил:
— Где твой паспорт?