Операция «Гадюка»
Шрифт:
Но если вначале и были какие-то вздрагивания, то постепенно все успокоилось, и стало непонятно, зачем лампочки вывинчивать? Как я понимал по вопросам Овсепяна, кое-чего не хватало, кое-что вытащили, правильно или нет, не знаю. Но это все не преступления, а лишь должностные упущения, а так как Овсепян не за скальпами приехал, он спрашивал и выслушивал ответы довольно равнодушно.
Лампы светили тускло, по полу пробежала мышь-полевка, как сюда попала? Неужели и бетон можно прогрызть?
Мы
Полковник улыбался. Он был почти спокоен.
– Вот и все, – сказал он. – Ну уж теперь обедать придется.
– Это все? – спросил дядя Миша.
– Все, все! – Страх рухнул на полковника Шауро. Меня передернуло от этого страха. Из него потек пот.
– Никаких больше помещений? – Дядя Миша смотрел на Овсепяна.
Овсепян не ожидал этого вопроса – он уже собрался подниматься.
– Может быть, и есть, – сказал он после паузы, морща лоб и стараясь вспомнить, не упустили ли чего-нибудь.
Ему было все равно, найдут здесь что-нибудь или нет. Он даже не следил по схеме, хотя и делал вид, что следил, где мы бродим. Он отвечал дяде Мише, но сам думал о чем-то другом.
– Дай-ка мне схему, – сказал дядя Миша.
– Мы все посмотрели, видит бог, все посмотрели, – настаивал полковник.
Дядя Миша прижал схему к бетонной стене, разгладил ладонями и, вглядевшись, спросил:
– Мы здесь?
– Кажется, здесь, – ответил полковник Шауро.
– Мы здесь? – уже настойчивее и злее спросил дядя Миша у другого полковника.
– Да, – сказал Овсепян.
Он приглядывался, щурясь, словно забыл дома очки.
– А это что? – спросил дядя Миша.
Я стоял в стороне, мне не все было видно. Я только шкурой ощущал смятение чувств и мыслей, кипевшее вокруг.
– Я спрашиваю, что это?
Овсепян вдруг вскипел, словно Шауро его оскорбил.
– Что это – я спрашиваю! – закричал он. – Отвечайте, в конце концов!
– Где? А, здесь? Слушай, майор, – обернулся Шауро к Хромому, – что там у тебя, товарищи интересуются.
– Вы же знаете, – плачущим голосом откликнулся майор, – это еще при Язове замуровали. Там проседание было, и замуровали.
– Покажи, – приказал дядя Миша.
– Что показать? – спросил майор. Дурак дураком. Это меня всегда тревожит в людях, которые сначала дураками не кажутся.
– Где замуровали?
– У вас устаревшие схемы, – сказал Шауро. – Ну подскажите ему, товарищ Овсепян, что это устаревшие схемы.
– У нас других нет! – отрезал Овсепян. – Что это еще за самодеятельность!
Конечно, он сплоховал и теперь боится за свою шкуру – тебя специально из Москвы прислали, а ты все думал о завтраке?
– Ну пошли, я покажу, – сказал полковник Шауро. – Сами убедитесь.
Мы пошли по коридору. Дядя Миша сложил схему так, чтобы все время держать перед глазами эту часть подземелья.
– Стоп! – неожиданно крикнул он. – Здесь!
Одна лампа освещала эту часть коридора, тупичок, полутьма.
– Видите, штукатурка. Старая штукатурка, – сказал полковник Шауро. – Вы постучите, постучите.
Дядя Миша послушно постучал костяшками пальцев. Стук был глухой – стена капитальная, я чувствовал.
– Это должно быть в документах отражено, – сказал майор. – Мы вам покажем, если хотите, и сметы сохранились.
– Какие сметы! – закричал полковник Шауро. – Сколько прошло! Лет пять, наверное, меня еще не было. Никого из нас не было.
– Я был, – сказал Хромой, – при мне замуровали. Тогда Иваненко на округе был. Он подписывал. Я же помню ЧП. Приезжали из штаба округа, опасались, что может грозить шахтам, геологи брали пробу. Я как сейчас помню.
– Ну вот видите, – сказал полковник Шауро. – А вы говорили.
– Ничего я не говорил, – мрачно ответил дядя Миша. – Только о таких вещах во время инспекции забывать не положено.
– Это правильно, – сказал Шауро. Он не знал, как величать дядю Мишу, потому концы фразы зависали у него на языке.
– Теперь все? – спросил дядя Миша.
– Теперь все, – обрадовался, что к нему обратились, Овсепян.
– Ну пошли. – Дядя Миша был недоволен.
Все поспешили к выходу. Полутемное опустевшее подземелье удручало.
Дядя Миша стал отставать, кроме меня, этого никто не заметил.
– Ты как думаешь? – спросил он тихо, кроме меня, никто не мог услышать.
– Я не уверен.
– И я не уверен. Надо будет тебе отстать и поглядеть.
– Хорошо, – ответил я, – что-нибудь придумаю.
– Попробуй, – сказал дядя Миша. – А то я не знаю, что делать.
Признание генерала меня порадовало. Не часто дядя Миша признает поражение.
– Не отставайте, не отставайте! – воскликнул полковник Шауро. – Все из-за вас и так пять раз греть пришлось. А ведь для вас грибочки собирали.
– Здесь грибы есть?
– Да вы по базе походите, – сказал майор, – белых корзину наберете. Собирать-то некому. Деревенские уже не ходят, естественно, а нашим далеко, полковник машину не дает.
– Я бы остался, пособирал грибов, – предложил я.
– Уважаете грибочки? – спросил майор. – Мы это для вас тут же организуем. У нас соленые есть, маринованные, а Клава уже сушила.
– Я сам люблю, – сказал я. – Пятая охота.
Ох и плохой же я лжец.
Себя слышу и думаю, как плохо и неубедительно звучит голос этого молодого разведчика.