Операция «Гроза плюс». Самый трудный день
Шрифт:
Попав в Москву и занесенный там в список партноменклатуры, он ступенька за ступенькой, шаг за шагом стал подниматься по карьерной лестнице. Выдвиженец Лазаря Кагановича, Хрущев был готов есть из всех корыт разом: секретарь парткома Промакадемии, 2-й, а затем и 1-й секретарь Московского горкома ВКП(б), с совмещением должности 1-го секретаря Московского областного комитета. В Москве он обретался до февраля 1938 года, после чего был переведен в Киев на свою нынешнюю должность, вместо отозванного в Москву и впоследствии репрессированного Станислава Косиора.
Хрущев убрался из Москвы вовремя – всего через полгода ежовщина
Никита Сергеевич отсиделся в Киеве, когда Берия зачистил ежовскую банду. О нем тогда либо просто забыли, либо сочли неопасным. Клоун он и есть клоун. Впрочем, и сам Никита Сергеевич тоже старался как мог, с удвоенной силой включившись в разоблачение своих вчерашних друзей, одновременно налаживая новые связи. Одних только членов партии с санкции Хрущева в 1938–1940 годах на Украине было арестовано около ста пятидесяти тысяч человек.
Но потом все пошло как-то не так. Уже налаженные им связи беспощадно обрубались, нужных ему людей понижали в должности, переводили на другие посты, а то и вовсе арестовывали как троцкистов. В феврале этого года с должности наркома внутренних дел Украинской ССР был снят Иван Серов, с которым у Хрущева наладились, гм, «доверительные» отношения. Серов не докладывал в Москву о разных мелких шалостях Хрущева по своей линии, а тот, в свою очередь, закрывал глаза на разные нарушения социалистической законности со стороны НКВД.
Все изменилось, когда Серова сменил присланный из Москвы бериевский волчара Сергиенко, который сперва был первым замом Серова, а потом и сам занял пост наркома. Никита Сергеевич сразу же почувствовал себя, как муха, накрытая стаканом. Жужжать можно сколько угодно, а больше – ни-ни. В нашей истории, потом, придя к власти, Хрущев в 1954 году отомстил Сергиенко, лишив его званий и наград, под предлогом неквалифицированного руководства органами НКВД во время Киевского окружения 1941 года.
Цитата из справки ЦК КПСС от 31.12.1954 с ходатайством о лишении генеральского звания:
«…в сентябре 1941-го при приближении немцев к Киеву не обеспечил своевременную эвакуацию аппарата НКВД УССР, в результате чего около 800 сотрудников оказались в окружении, многие попали в плен, погибли или пропали без вести. Сам Сергиенко проявил “растерянность и трусость”. Будучи в окружении, заявил работникам НКВД: “Я вам теперь не нарком, и делайте что хотите”. Отделился от группы работников НКВД УССР 13.10.41 и до 21.11.41 проживал в Харькове на оккупированной территории. Затем самостоятельно вышел из окружения и появился в расположении советских войск. По показаниям Абакумова, хорошо относившийся к Сергиенко Берия взял его под защиту, и поэтому он не был подвергнут проверке, положенной для окруженцев». (ГАРФ. Ф.9401. Оп.2. Д.451. Л.387–388, 36–38)
Вот только Никита Сергеевич скромно умолчал, что вместе с командующим Юго-Западным фронтом Кирпоносом и маршалом Тимошенко, являвшимися его креатурами, именно он и стал одним из главных виновников того самого окружения под Киевом, в которое попали четыре советских армии: 21-я, 5-я, 37-я, 26-я. В этом котле погибли, пропали без вести или попали в плен более шестисот тысяч советских бойцов и командиров, было потеряно примерно четыреста танков, двадцать восемь тысяч орудий и минометов и триста пятьдесят боевых самолетов. Но теперь, когда история круто изменилась, этого не должно произойти.
Кстати, о генерале Кирпоносе, которым Хрущев мечтал заменить этого упрямого и тупого солдафона Жукова. Командующий Ленинградским военным округом генерал-лейтенант Кирпонос был снят со своей должности, понижен в звании до генерал-майора и направлен командовать дивизией на Дальний Восток в результате состоявшейся в ноябре 1940 года внезапной проверки боеготовности вверенного ему округа.
Вот что написал по итогам этой проверки член комиссии от Генерального штаба генерал-майор Рокоссовский:
Безупречно смелый, решительный и незаурядный человек, он еще не созрел для такого поста. Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность в условиях постоянно меняющейся боевой обстановки…
Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет ее знать. В эти минуты я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку столь объемные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным…
Если учесть, что от ЦК ВКП(б) проверкой руководил верный сталинский нарком Лев Мехлис, то Хрущев находился в полной уверенности, что Кирпоноса просто «ушли», и этим самым переводом на Дальний Восток он еще легко отделался. Все могло кончиться гораздо хуже.
Что же касается Жукова, который остался командовать Киевским округом, то у него, конечно, были свои мелкие слабости, но при этом ни манипулировать им, ни «договориться», было совершенно нереально. Солдафон и фанатик, ни на шаг не отходящий от инструкций, из начальства он признает только товарища Сталина – как наркома обороны, и маршала Шапошникова – как начальника Генерального штаба. Так что каши с ним не сваришь. Любые провокационные разговоры Жуков прерывал на корню, а на попытки вмешательства в свою армейскую епархию реагировал рапортами на имя наркома обороны. Попробовав раз и получив в ответ грозный окрик от самого Хозяина, Хрущев решил с Жуковым больше пока не связываться, оставив разборки со строптивым генералом до будущих времен.
Нет, Никита Сергеевич не был участником генеральского заговора, вроде Павлова, Клименко, Мерецкова, Тимошенко, Смушкевича, Рычагова, Птухина и многих других, калибром помельче. Куда уж ему со своим свиным рылом да в калашный ряд. Да и дело это уж больно грязное и зловонное – один раз измажешься, потом не отмоешься. Но при всем при этом он, так сказать, старался держать руку на пульсе, дабы извлечь практическую пользу, как и из успеха заговора, так и из его провала. Уж такое у него было жизненное кредо – карабкаться вверх по трупам.