Операция «Ходики»

Левин Минель Иосифович

На ишаке действительно были мешки. На мешках: сидел старик и подгонял свой «грузовик» палкой.

— Давай еще загадаем, — предложил я.

— Давай.

— Теперь ты.

— Грузовик, — сказал он.

Нас и вправду обогнал грузовик.

Шоссе потянулось к холмам. Они горбатились, как коты, и мне стало смешно.

Тут Каримчик заметил тропинку, сворачивающую к реке. Мы пошли по ней в сторону границы. Теперь река была совсем рядом. Мы даже

слышали, как она шумит. Но подойти к ней мы не могли, потому что нас отделяла от нее колючая проволока.

На железной вышке стоял часовой, смотрел на чужой берег.

Мы тоже стали смотреть. Ничего особенного: берег как берег. Пески. Холмы. Сады тоже есть.

А вот и селение. Облезлое какое-то. Жалкое. Будто в нем все вымерли.

Мы даже остановились, чтобы лучше его разглядеть. Дувалы повалены, как после землетрясения. И ни одной машины.

Вдруг мы увидели верблюда. Я бы там жить не стал, хоть бы мне этого верблюда насовсем подарили.

— Идем! — сказал Каримчик.

Повторяя извилины реки, тропинка уводила нас все дальше и дальше.

Я уже стал припадать на одну ногу, потому что ботинок жал. А Каримчик даже не оглядывался. Мне жаловаться не хотелось, и я молча шел за ним, стиснув от боли зубы.

Я даже подумал, что меня ранили в ногу. Но я продолжаю преследовать шпионов, и все восхищаются моим мужеством.

Я так размечтался, что не заметил, как налетел на Каримчика.

— Ты чего, спишь? — спросил он.

— Я не сплю.

— Значит, мух ловишь!

Мы стояли в тополевой роще. Вот куда нас заманила тропинка. Граница отступила, но между стволами деревьев мы видели колючую проволоку.

— А вышку видишь? — спросил Каримчик.

— Какую вышку?

— С пограничником.

— Не вижу, — признался я.

— Значит, это хорошее место.

— Почему?

— Ты хочешь быть следопытом? — спросил он.

— Хочу.

— Вот здесь и будем учиться.

Он зашептал мне свой план на ухо, будто нас могли подслушать.

Я согласился.

Мы это место запомнили и побежали домой.

Танька с нами не разговаривала. После обеда Каримчик заставил меня играть с ней в классики.

— Еще чего не хватало! — гордо сказала она, но тут же стала чертить квадраты.

Я прыгал плохо. Она смеялась. А в это время Каримчик делал свое дело.

Мы дождались вечера и сказали, что пойдем гулять.

— Я с вами, — заявила Танька.

— Мы с девчонками не ходим! — ответил Каримчик.

Танька страшно обиделась и так надулась, что я думал, она сейчас лопнет.

— Чтобы тебе не было скучно, — сказал Каримчик, — в другой раз мы приведем Дингу. Попросим, э э… сержанта Шакирова.

Танька вдруг развеселилась. Я подумал, что Шакиров, наверно, не сержант, а старшина и поправил Каримчика.

Танька даже присела от смеха.

— То есть лейтенант, — сказал я.

— Ой, бабушка! — выдавила сквозь смех Танька.

— А ты знаешь Шакирова? — подозрительно спросил Каримчик.

— Нет, — призналась Танька. — Лейтенанта Шакирова я не знаю.

— Ну и молчи тогда! — отрезал Каримчик. — А его Динга даже шапку снимать умеет.

— Подумаешь! — опять надулась Танька.

— Чучело ты чумичело, — с сожалением сказал ей Каримчик.

— Да чтобы она подавилась — ваша Динга! — окончательно обиделась Танька, и я понял, что она сейчас заплачет.

— Ну, ты… полегче! — заступился за Дингу Каримчик.

— А вот чтобы она подавилась! — упорствовала Танька.

— Это уж не от твоих ли котлет? — спросил он.

Танька показала ему язык и убежала. Каримчик крикнул ей вслед, что если она еще раз покажет язык, то он будет у нее такой же длинный, как у Динги.

Наконец мы вышли на улицу. Каримчик отодвинул от забора только ему известный камень и извлек из своего тайника Танькин портфель. В портфеле лежали старые туфли на высоких каблуках. Каримчик показал их мне.

— Это чьи? — спросил я.

— Танькины, — усмехнулся он.

— Она ходит на высоких каблуках?!

— Ну и чучело же ты! — теперь перепало мне.

Я тоже обиделся и решил, что не буду с ним разговаривать.

Ботинок жал. Я все сильней припадал на правую ногу. На меня стали обращать внимание.

Каримчик совсем рассердился. Он сказал, что эту ногу мне надо отрезать. И одной ноги хватит для для того, чтобы играть в классики.

Мы снова вышли на шоссе. Стемнело. Пограничную вышку уже не было видно.

Вдруг откуда-то вырвался сноп огня. Он был такой яркий, что мы зажмурились.

— Вот черт! — восхитился Каримчик. — Прожекторная установка!

— Что теперь? — спросил я растерянно.

— Что, что! — передразнил он. — Ложись!

Я лег.

Он тоже лег.

Луч прожектора пошарил по земле и, описав дугу, стал удаляться.

Мы побежали.

Было так темно, что я не знал, куда мы бежим. Каримчик бежал, а я за ним.

Вскоре, однако, луч опять стрельнул в нашу сторону. Мы прижались к земле.