Операция «Ходики»
Шрифт:
Ефрейтор, наконец, заговорил.
— А теперь, ребята, расскажите, для чего вы все это придумали?
— Что придумали? — спросил Каримчик, не выдавая меня. Но все равно сердце у меня куда-то закатилось.
— Проложили след в туфлях Клавдии Васильевны.
— Кто вам это сказал? — промямлил я, подозрительно глядя на своего друга. Он делал мне какие-то знаки.
— Так ведь Динга почему бросилась на Клавдию Васильевну? — спросил ефрейтор.
—
— Она запомнила запах туфель и нашла их хозяйку.
— Но ведь ей надо было найти туфли! — чувствуя, что краснею, вставил я.
— А на Таню она бросилась потому, — ефрейтор строго взглянул на Каримчика, — что мы с тобой нашли ее портфель. И ты, конечно, знал, чей это портфель, хотя говорил мне, что видишь его в первый раз.
Каримчик засопел.
— Ну, а ты что скажешь? — спросил меня ефрейтор Алиев.
— Я спал, — признался я.
— Молодец…
Потом он сказал Каримчику, чтобы тот брал с меня пример. Не знаю, чем бы закончилась эта беседа, но ефрейтор вдруг заторопился.
— Что твоему отцу сказать? — строго спросил он.
— А что? — в свою очередь спросил Каримчик.
— Ладно, — усмехнулся ефрейтор. — Ничего я ему на этот раз не скажу. Но чтобы вы больше не шкодили.
Когда он ушел, мы стали выяснять, кто больше виноват в этой истории, и поссорились.
Утром друг с другом не разговаривали. Молчали и всё. И между собой. И с Танькой. И с Клавдией Васильевной. Она нас не ругала. Ничего. Молча поставила на стол сковороду с яичницей. И тарелки. И ножи. И вилки. И хлеб в плетеной корзинке. И масло.
Мы кое-как поели и встали из-за стола. Долго бродили по городу. Забрели в кинотеатр. Танька сказала, что идет хороший фильм. Она, оказывается, тоже ходила с нами. А нам было все равно, потому мы ее сразу и не заметили. Мы купили билеты…
Потом мы так же молча обедали. Не то что обедали, а ковыряли ложками в супе. И снова пошли в кино. И Таньку веяли с собой.
Потом сидели в сквере. Я пошел за газетами. Киоскерша с длиннющими ресницами узнала меня.
— А, старый знакомый, — сказала она. — Что, пора закрывать киоск?
— Почему? — удивился я.
— Ну, ты тогда говорил, что пора.
Я все вспомнил и покраснел.
— Хороший ты мальчик, — вдруг пропела она ласково и дала мне переводные картинки.
Я вернулся к скамейке, на которой сидели Каримчик и Танька. Протянул Таньке переводные картинки.
— А где газета? — спросил Каримчик.
— Какая газета?
— Ты зачем к киоску ходил?
— Зачем я ходил?
— За газетой.
— Правда.
— А купил переводные картинки.
— Я их не покупал.
— Что же, ты их просто так взял?
Я не стал ему ничего отвечать.
Спать мы легли рано.
Следующий день был таким нее бесцветным.
Неожиданно позвонил ефрейтор Алиев.
— Как дела, следопыты?
— А что? — подозрительно спросил Каримчик.
— Вечером будьте дома. Я за вами заеду и познакомлю с Пулатом Шакировым.
— Он разве приехал? — обрадовался Каримчик.
— Одним словом, ждите! — ефрейтор повесил трубку.
— Все! — сказал Каримчик. — Теперь у нас будут медали.
— Почему?
— Шакиров приехал. С ним-то уж мы обязательно разыщем шпиона.
Мы сразу помирились. У меня снова сладко засосало под ложечкой. Вот все удивятся, когда мы придем в школу с медалями. Наверно, про нас тоже напишут в «Пионерской правде».
— Знаешь что, — сказал Каримчик, — давай пока потренируемся.
— Как? — спросил я.
— Может, вначале товарищ Шакиров попросит нас проложить учебный след. Я знаю, так занимаются с овчарками.
— Ну?
— Что ну? Вот мы с тобой его и проложим.
— Каким образом? — не очень-то обрадовался я.
— Очень просто. Как в туфлях Клавдии Васильевны прокладывали.
— И мне опять залезать в эти туфли? — совсем приуныл я.
— Не беспокойся, — успокоил он. — Ты в них не полезешь.
— Тогда ладно, — согласился я.
— Теперь мы возьмем ботинки.
Я опять скис. Он сказал, что приметил тут одни и выскочил в коридор. Вскоре он вернулся с ботинками огромного размера. Наверно, это были ботинки Таниного отца.
— А что мы с ними будем делать? — подозрительно спросил я.
— Опять двадцать пять! — рассердился Каримчик. — Проложим след.
— Зачем?
— Ну, я же тебе сказал. Потом товарищ Шакиров попросит нас проложить след, а у нас уже имеется опыт.
— А вдруг опять влипнем?
— Так ведь мы никому не скажем.
— Ну, ладно, — уступил я.
Мы завернули ботинки в газету и хотели выскользнуть на улицу. Но у калитки стояла Танька.
— Вы куда? — подозрительно спросила она.
— Никуда.
— А что у вас в газете?
— Бомба! — соврал Каримчик.
— Так я вам и поверила.
— Вот что, — сердито сказал он, — ты занимайся своими делами, а мы — своими.