Операция «Испаньола»
Шрифт:
— Достойный ответ, — Мурат усмехнулся чему-то своему. — Но мы не собираемся уйти просто так, майор. Мы собираемся предложить сделку.
— Сделку? Я не заключаю сделок с врагом!
— Хорошая сделка, майор. Вы даете нам уйти без потерь, мы возвращаем вам солдата — целым и невредимым.
— Солдата? — переспросил Громов, хотя и догадался уже, холодея, о ком идет речь. — Какого солдата?
— Вашего солдата. Парня, которого мы захватили на КПП.
Женя. Женя Яровенко. Значит, он жив. Отличная новость, радостная новость. Единственно — на предложение Мурата теперь не ответишь отказом,
Решение далось майору легко.
— Я готов принять ваши условия, — заявил он. — Пленного в обмен на вашу свободу. Но мне нужны гарантии.
— ?
— Я должен быть стопроцентно уверен, что вы выполните свои обязательства по уговору и наш солдат останется жив.
— Какие могут быть сомнения, майор? — Мурат выдержал пристальный взгляд Громова, глаз не отвел. — Какие проблемы? Мы уходим и оставляем вашего парня на КПП. Разбирайтесь с ним сами…
— Вы не заберете его с собой?
— Нет, майор, ваш солдат нам не нужен. И снова Мурат не отвел глаз.
— Доверие, майор, — добавил он к уже сказанному. — В таком деле главное — доверие. Вы — офицер, я — офицер. Вы победили в этом бою, и нам нужно уходить, Вы и я это понимаем. Поэтому мы должны доверять друг другу. А гарантии… Я ведь тоже, майор, не могу быть стопроцентно уверен, что вы не выстрелите мне в спину.
«Резонно, — подумал Громов. — Не может он быть в этом уверен. Так же, как и я в том, что он сохранит Яровенко жизнь».
Еще у майора мелькнула мысль, не повязать ли сейчас этого Мурата, а потом спокойненько обменять его на Женю — позиция удобная, отдать приказ, ребята справятся. Только вот отдать такой приказ Громов не мог физически: не в его это было духе — брать заложником парламентера. Даже если на войне все средства хороши, это — самое последнее средство. Так далеко командир части 461-13 «бис» зайти не мог.
— Ну что, майор, — подзуживал Мурат, — расходимся?
— Расходимся. Уводи своих людей. Но имей в виду: любое ваше движение в сторону от трассы я буду расценивать как срыв договоренности и прикажу открыть огонь на поражение. Очень я вам не советую срывать договоренность.
— Все будет в порядке, майор, — заверил Мурат. — Я не сумасшедший.
«Вот в этом не уверен», — подумал Громов, но кивнул.
Парламентер и вожак этой банды, одетой в камуфляж, развернулся и зашагал назад, к своим людям. Уже на ходу он начал выкрикивать команды на незнакомом Громову языке с большим количеством шипящих.
— Без приказа никому не стрелять! — распорядился в свою очередь Громов. — Они уходят. И пусть уходят.
Он взял в руки полевой бинокль, поднес его к глазам, чтобы наблюдать за перемещениями противника. Впрочем, пока всё шло гладко. Мурат выполнил свое обещание. Он собрал людей, велел им лезть в единственный уцелевший «джип», что они и проделали в угрюмом молчании. Туда же погрузили единственного раненого. Потом Мурат помахал рукой, показывая Громову, что всё готово, и забрался в «джип» сам. Перегруженный и просевший автомобиль медленно развернулся на дороге и поехал прочь от городка. На КПП он притормозил, из домика контрольно-пропускного пункта выскочил еще один человек Мурата с закинутым за спину короткоствольным автоматом, после чего «джип» выехал за ворота.
Все это время Громов, Усачев и остальные военнослужащие напряженно наблюдали за действиями и перемещениями противника, готовые в любой момент открыть огонь — как из стрелкового автоматического оружия, так и из минометов. Однако обошлось, и когда набитый под завязку «джип» скрылся за воротами, все вздохнули с немалым облегчением.
— Выдвигаемся к КПП, — отдал новое распоряжение Громов. — Оружие держать при себе на боевом взводе. Если противник еще будет находиться в пределах видимости, приказываю открыть огонь
Бойцы двинулись вслед за Громовым к контрольно-пропускному пункту. По ходу к ним присоединились ребята Усачева. Капитан с виноватым видом доложил командиру, что провести разведку ему не удалось, он был вынужден принять бой. Громов его успокоил, высказавшись в том смысле, что иначе капитан поступить не мог, что он, капитан, действовал правильно, сообразуясь с обстановкой, и что его, капитана, нужно представлять к правительственной награде за проявленные мужество и профессионализм. Усачев заметно повеселел.
Группа военнослужащих осторожно приблизилась к воротам. Дорога за воротами была пуста, хотя и просматривалась на два с лишним километра.
— Ушли, — сказал Усачёв. — Они ушли, товарищ майор.
— Вижу сам, — отозвался Громов. — Закрывайте ворота.
Рядовой Рублев подсуетился, и вскоре на ворота были накинуты цепь и два огромных замка, принесенные из каптерки. Громов снял фуражку, вытер ладонью выступивший на лбу и висках пот и стал подниматься по крыльцу в домик КПП. Он ожидал там увидеть сержанта Женю Яровенко — связанного и с кляпом во рту, возможно, раненого. Но, открыв скрипнувшую на петлях дверь, майор увидел совсем другое.
Громов пошатнулся и ухватился за косяк. Сзади уже напирал Усачев:
— Что там, товарищ майор?
Майор Громов отступил на шаг и плотно прикрыл дверь. На лице его застыло странное выражение — смесь удивления и отчаяния, легко расшифровываемая любым, кто хоть немного знал майора.
— Там?.. — Громов ответил не сразу, а когда ответил, голос его звучал резко и зло: — Там — смерть! Они убили Женю!..
Сказав это, Громов ударил кулаком по стене контрольно-пропускного пункта с такой силой, что треснули доски. Усачев отшатнулся. Громов поднял глаза и посмотрел на капитана. В глазах майора сконденсировалась темная и холодная, как полярная ночь, ненависть.
— Мы должны остановить их, — заявил Громов. — Они не должны уйти безнаказанными…
Глава четырнадцатая. «БИЧ» В ДЕЛЕ.
Лукашевич сидел в кабине «МиГа» и маялся. Про него забыли. В подразделении что-то происходило — он это понял давно, но его участия в этом деле, видимо, не требовалось.
Пару раз, не выдержав, Алексей напомнил о своем существовании дежурному на «вышке», но тот пробурчал в ответ нечто нечленораздельное, и Лукашевичу стало ясно, что дежурный знает меньше его самого.