Операция «Испаньола»
Шрифт:
Мурат снова не обернулся. Но голос его изменился. В нем зазвучала сталь.
— Здесь приказы отдаю я, — напомнил Мурат. — Только я. И мы поедем дальше.
Водитель молча кивнул, продолжая рулить и таким образом демонстрируя Мурату свою лояльность. Но в отличие от него кое-кто из боевиков зароптал. Они, видно, тоже считали, что так умирать глупо.
— Кто-то выражает сомнения в моем праве принимать решения? — поинтересовался Мурат с ленцой. — Что ж, я никого не держу. Притормози, Азеф.
Водитель притормозил, «джип» поехал заметно медленнее. Теперь они представляли почти идеальную мишень. Мурат словно испытывал своих боевиков на прочность.
— Я никого не держу, — повторил он. — Любой может выйти. Сейчас. Но пусть тот, кто решится сделать это, подумает, что скажут о нем на родине, что скажут о нем земляки здесь. Пусть подумает…
Для большинства сидевших в «джипе» давно уже не имело значения, что о них скажут здесь или на родине, но всё равно никто из них не рискнул откликнуться на издевательский призыв Мурата. С одной стороны, выйти сейчас из «джипа» означало навсегда распрощаться с вольготной жизнью под теплым крылом одной из сильнейших группировок Заполярья и одновременно обрести врага в лице самого Мурата, который, как всем было известно, ничего никогда не забывал и никому ничего не прощал. А с другой стороны, остаться тут, среди сопок, у черта на куличках, без надежды поймать попутку и быстро добраться до человеческого жилья — удовольствие ниже среднего.
— Вот так, — подытожил Мурат, выдержав многозначительную паузу. — Трусы мне не нужны, а тот, кто думает, что…
Закончить мысль Мурату не дали. Его слова покрыл нарастающий вой. Никто в «джипе» ничего не успел понять. Х-23, сошедшая с пилона, за четыре секунды преодолела короткую дистанцию, разделявшую «МиГ» и «джип», а еще через долю секунды черный автомобиль на высоких колесах превратился в огненный шар.
Высоко в поднебесье старший лейтенант Лукашевич удовлетворенно кивнул и заложил крутой вираж.
— Вы сами этого хотели, — сказал он. У Лукашевича возникло почти непреодолимое желание сплюнуть презрительно сквозь зубы, но в наморднике кислородной маски это было невозможно, и он сдержал свой порыв…