Операция "Кондор"
Шрифт:
— Хороший москаль, мертвый москаль. Так ускорим им встречу с нашим создателем — обратился к своим подопечным пан Заремба и все шестнадцать экипажей дружно поддержали его. У каждого из сидящих в танке поляков были свои счеты с москалями. У кого кровные, у кого сугубо экономические. А те, у которых их не было, были готовы драться с русскими по убеждению, за реализацию светлой мечты коменданта Пилсудского — «Речь Посполита, от моря до моря».
Все сулило и предвещало полякам в грядущем бою безусловную удачу. Единственное, что смущало Комаровского, это то, как располагались советские танки. Уж слишком далеко друг от друга они находились. Что-то нехорошее виделось в этом пану майору, но ему некогда было рассуждать и додумывать. «Марш, марш вперед» играло его сердце и ему вторили могучие американские моторы.
До противника оставалось чуть больше полторы тысячи метров, когда лес неожиданно разразился мощным залпом, затем другим, третьим. Десятки огромных машин стали выскальзывать из его темных просторов и проскочив мимо стоявших танков, устремились к «Шерманам».
Со смертной тоской, наблюдал майор Комаровский за этой бронированной лавиной, что заступила путь его крылатым гусарам и отчетливо понимал, что 22 июля, не его счастливый день. Мечта о сведении счетов откладывалась в дальний-дальний ящик. Нужно было отступать, и чем быстрее, тем лучше. Однако у русских были совершенно иные планы и главным аргументом в этом споре, были 122 мм орудия.
Нет ничего страшнее, чем наблюдать как вражеский огонь выбивает из идущего в атаку строя твоих боевых товарищей, а ты не в силах ничего изменить. Яростно посылая на головы врагов всевозможные проклятья, ты пытаешься выжать из мотора все что можно, стремясь как можно скорее достичь заветного рубежа атаки, но с каждой пройденной минутой понимаешь, что все напрасно. И у тебя остается только два варианта, либо с честью пасть в бою, либо повернуть назад и если повезет, спасти свою жизнь.
Только восемь из тридцати двух танков смогли удачно разминуться с грозными «исами» и избежать попадания в борта снарядов. Все остальные, включая командирский танк майора Комаровского были сожжены и разбиты на подступах к Эмсброну.
Полностью занятые спасением от разящего огня русских самоходок, поляки с ужасом заметили своих бегущих танкистов. Спасаясь от преследования врагов, они спешили поскорее проскочить минное поля и укрыться за каменными постройками городка.
Горько и жалостливо было смотреть на тех, кто совсем недавно отправлялся в бой, со страстным желанием уничтожить «большевистских хамов». Уйдя по шерсть, они вернулись стриженными, но на этом, их злоключения не закончились. Только двум танкам удалось благополучно пройти минное поле. Третью машину вынесло за вешки, она повредила себе гусеницу и прочно закупорила спасительный для беглецов фарватер.
Пять оставшихся машин, либо погибли на собственных минах, от страха решив сыграть со смертью в рулетку. Либо были уничтожены русскими «исами» в попытке отойти к северной окраине городка, где был ещё один проход в минных полях. При этом была одна особенность, хорошо характеризующая воинство генерала Андерсена. Ни одна из польских машин не встретила приближение противника лицом к лицу, как подобает настоящим воинам. Все танки были уничтожены попаданием снарядов в бок или корму.
Тем временем в самом Эмсборне дела обстояли неважно. Подавляюще большинство гаубиц было уничтожено, вместе со своей прислугой. Корректируемые зависшей над городом «рамой», русские самоходки били точно в цель, не оставляя противнику ни единого шанса. Всего от их огня уцелело только два орудия, да и то, одно было опрокинуто набок, а второе было нещадно посечено осколками. От полного уничтожения польскую артиллерию спасло то, что у русских самоходок подошел к концу боекомплект. Но и это было ещё не все. У собравшей массу всевозможных проклятий «рамы» заканчивалось горючее. Необходимо было возвращаться и перед тем как покинуть поле боя, она послала полякам прощальный подарок.
Снизившись над городом, самолет обрушил из своего чрева град кумулятивных бомб, на стоявшие на площади танки. Точность бомбометания была невысокой, но для стоявших плотным строем машин, было вполне достаточно. В результате удара с воздуха из строя было выведено сразу три машины, что отнюдь не укрепило дух польских воинов, в эти трудные для гарнизона минуты.
Охрипнув от криков в телефонную трубку требуя от начальства немедленно прислать истребители для защиты Эмсброна, пан подполковник с ужасом ждал той минуты, когда танковая громада русских начнет штурмовать городок, но этого не случилось. Подобно хищному зверю, краснозвездные танки неторопливо протекли мимо до смерти напуганного городка, изредка стреляя по не в меру ретивым его защитникам.
Полностью лишив противника возможности атаковать, оставив два взвода для временной блокировки вражеского гарнизона, дивизия двинулась на юг, к городку Райне. Там по данным воздушной разведки находились около двух батальонов танков из дивизии генерала Мачека. Командовал ими полковник Жмирский и его главной задачей было не допустить прорыва русских в Вестфалию.
Хотя эти батальоны состояли в основном из «Челленджеров» и «Комет», при правильном использовании, они могли серьезно осложнить жизнь любому противнику. Вся беда поляков заключалась в том, что у полковника Жмирского был прекрасный послужной список, но очень мало боевого опыта. Он был у его заместителя, майора Кнопека, но между двумя командирами не было взаимности и согласия.
Полковник прибыл в дивизию в конце 1944 года, когда после понесенных потерь в Голландии, в армии генерала Андерсена была острая нехватка командного состава. Просидев всю войну в Лондоне, в штабе генерала Сикорского, пан полковник с большой неохотой отправился в действующую армию, но по прошествию времени освоился. Благодаря точному исполнению полученных сверху приказов, получил от Андерса сначала благодарность, а затем был представлен к ордену, за умелое руководство блокадой немецких войск в Голландии.
Успешное продвижение дивизии во втором эшелоне во время наступлении на Бремен, окончательно убедило Жмирского, что он состоявшийся боевой командир, который больше не нуждается в советах своего опекуна Кнопека. Как это часто бывает в жизни, поверивший в свои силы пан полковник заподозрил пана майора в стремлении занять его место и объявил тому войну не на жизнь, а на смерть. Поэтому, когда началось русское наступление, пан полковник принимал решение исходя не из логики и здравого смысла, а вопреки тому, что говорил Кнопек.
Так получив приказ генерала Мачека оказать помощь подполковнику Хмаре, он тут же направил в Эмсброн две роты танков, без проведения какого-либо уточнения боевой обстановки. Напрасно майор Кнопек убеждал Жмирского выслать сначала разведроту и только потом отправить в бой танки.
— Нашим солдатам засевшим в Эмсборне важна каждая минута, каждая секунда, а вы предлагаете украсть у них целый час! Скольких своих людей мы недосчитаемся за этот час?! Конечно, сидеть и ждать прихода врага лучше и спокойнее, чем оказать помощь нуждающимся в ней. Очень может быть, что так делают немцы, итальянцы, венгры. Возможно бельгийцы, французы и русские, но только не поляки! Мне стыдно за вас, господин майор! А что касается разведки, пусть капитан Марусяк возьмет взвод мотоциклистов, я не против!