Операция «Минотавр»

Кунтс Стивен

– У тебя есть посудные полотенца?

– Конечно…

– Где?

– Где? – С немалым усилием оторвав от нее глаза, он лихорадочно вспоминал, где они могут быть. – Ах, да, вон в той коробке за столом.

Она вытирала мойку, пока он поспешно перетирал тарелки и ставил их в сушилку. Он заткнул раковину, а она вытерла ему лицо и руки.

– Извини, что здесь такое творится. Я…

Она обняла его за шею и поцеловала. Он так и не смог завершить свое извинение.

– Какое у тебя настоящее имя?

– Роберт.

– Почему

тебя прозвали Бабуном? Ты же не похож на бабуина.

– Я могуч, как они.

– Гм, – протянула Рита Моравиа. – О да, вижу. Ну что ж, мне повезло.

Глава 11

– У нас кое-что есть, – с усмешкой сказал Дрейфус, стоя в дверях кабинета Камачо.

– Не заставляйте меня ждать.

Закрыв дверь, Дрейфус подошел к столу и вручил Камачо фотокопию надписи на пачке от сигарет, которую принесла миссис Джексон:

«Интерес. Золото. ТS 849329.002ЕВ».

– Я только намекнул компьютерным мудрецам в подвале, – пояснил Дрейфус, – что это как-то связано с теми письмами, что поступают в советское посольство.

Камачо кивнул. Вся почта, адресованная в советское посольство, тщательно проверялась, с интересных писем делались копии. Всего таких писем, выглядевших подозрительными, было сорок шесть.

– И представьте себе, сработало. Вот эта штучка. – Дрейфус вынул из папки другую фотокопию. В письме осуждалась поддержка Советским Союзом афганского марионеточного режима.

– И какое же кодовое слово?

– «Лютеинизация».

– Это еще что такое?

– Какой-то медицинский термин.

– Это поможет расшифровать другие письма?

– Вот эти четыре. – Дрейфус выложил перед начальником еще четыре фотокопии.

На каждой карандашом были написаны кодовое слово, текст сообщения и инициалы программиста.

– Здорово, правда? – спросил Камачо. – Очень красиво сделано.

Дрейфус опустился в кресло напротив него. Он был высокий, худой и постоянно курил трубку, которую сейчас достал из кармана и неторопливо набивал.

– Тем не менее, нам недостает еще массы кодовых слов.

Камачо рассматривал сотрудника, который глубоко затянулся и выпустил облако дыма.

– Значит, мы теперь знаем, как строится код? – спросил он.

– Ну да. На матрице.

– И что?

– Будь у нас пара недель, мы могли бы построить матрицы для каждого слова в словаре и сравнить их с каждым письмом. При наличии достаточного машинного времени можно было бы прочесть все до единого.

– И тогда мы узнаем, что украдено. – Камачо взглянул в окно. За стеклом ничего интересного. Холодный, ветреный день. – Две недели? Господи, это же прорва машинного времени. За две недели на «Крее» можно создать единую теорию поля.

– Ну, судя по использованному им слову «лютеинизация», можно считать, что по крайней мере, часть ключевых слов – отглагольные существительные от форм совершенного вида и т.п.

Возможно – даже вероятно, уж очень ловок этот парень, – что некоторые из таких слов – имена собственные. Английских слов, которые могут служить кодовыми, миллионы, и компьютер должен построить матрицу для каждого из них и приложить эту матрицу к каждому из подозрительных писем. Ну так что – прогнать программу пару миллионов раз, а потом умножить на шестьдесят! Это при условии, что он пользовался только существующими словами или названиями. Но если он брал произвольные сочетания букв, скажем, по двенадцать букв… – Дрейфус пожал плечами.

Камачо написал в блокноте: 26 1012.

– Я подсчитал, – пояснил он.

– Да знаю, знаю. Даже расшифровав все письма, мы еще не поймаем «Минотавра». Но хотя бы почуем след. Зная, какие файлы он выдавал, мы можем пойти в Пентагон и проверить, кто получал доступ к этим файлам. Тот, кого мы ищем, видел все.

– Возможно. Но не очень вероятно. Скорее всего, он получил пароли, подсмотрев без разрешения основные файлы безопасности. Но коды и номера документов… – Камачо вздохнул. – Могу спорить на что угодно, он сам не видел те файлы, которые продал. Могу поклясться, ни один человек не имеет допуска сразу ко всем файлам.

– Стоит попробовать.

– Ладно. Но никто не даст нам целый «Крей» на две недели. Группа проверки отпечатков пальцев станет на дыбы. Так что давайте начнем с того, что нам по силам. Проверьте журналы доступа к тем пяти файлам, которые мы знаем, и кто ими пользовался. Никому не говорите, что вы ищете. Нельзя вспугнуть птичку.

– Хорошо, – согласился Дрейфус. – Пока мы этим занимаемся, почему бы не взять за задницу Терри Франклина и не потрясти хорошенько эту сволочь?

– Еще рано.

У Дрейфуса погасла трубка. Он пососал ее, потом достал зажигалку. Выдохнув дым, он произнес:

– По-моему, мы совершаем большую ошибку, не ведя наблюдение за Франклином.

– Ну, расколется этот гад, и что дальше? Что, Франклин – единственный крот, посаженный Иваном? Вы уверены?

Дрейфус собрал документы.

– Пусть кто-нибудь занимается дешифровкой на «Крее», когда тот свободен. Официально нам его никто не даст на две недели, но пару часов в день можно выкроить.

– Конечно, Луис.

– Хорошо сработали, Дрейфус.

После ухода Дрейфуса Камачо долго смотрел на дверь. Он дал промашку, солгав сотруднику. Единственная возможность сохранить безопасность, живя двумя совершенно разными жизнями, – это никогда не лгать. Ни в коем случае. Часто приходится говорить не всю правду, но это не ложь. Ложь – это западня, это мина, которая в любое время может взорваться и поразить насмерть. А солгал он не в мелочи. Теперь он невидящим взглядом скользил по предметам на своем столе, размышляя над размерами лжи и ее возможными последствиями. Глупо! Дурацкая, идиотская ложь.